Лавкрафт был слишком требователен по отношению к своему самообразованию. То, что ему было необходимо на третьем десятке, было не столько социальными науками (которые в действительности не очень-то и научны), сколько практическим опытом в купле и продаже, найме и увольнении, командовании и подчинении. Ему нужно было найти свой путь в том обширном мире коммерции и производства, который он позже считал таким омерзительным, но без которого не было бы миллионов читателей произведений писателей.
В конце 1936 года болезнь глаз Лавкрафта, по-видимому, прекратилась. Однако его «заболевание пищеварения» обострилось. В добавок к этому зимой 1937–го он жаловался на опухание ног. Этот недуг, вину за который он возлагал на холод, продолжался довольно долго. Он не поехал в Нью-Йорк, хотя Лонги снова его приглашали.
С середины февраля из-за «гриппа» ему пришлось печатать письма. Возможно, он догадывался о природе своей болезни. В письме Дерлету от 17 февраля, рассказав о своем возобновившемся интересе к астрономии, он заметил: «Забавно, что прежние интересы вновь возникают к концу жизни».
Лавкрафт быстро слабел. Он терял в весе, его рвало. Дни он проводил в постели, опираясь на подушки, пытаясь карандашом писать письма и открытки или диктуя их тетушке.
Не позднее чем через день или два после написания процитированного выше письма Дерлету Энни Гэмвелл вызвала доктора Уильяма Л. Лита. Доктор Лит нашел Лавкрафта сидящим в ванной с водой, поскольку это облегчало ему боль. Он прописал ему лекарства и велел вести записи приема пищи.
Специалист, обследовавший Лавкрафта 2 марта, подтвердил подозрение на рак. Десятого марта Лавкрафт лег в Мемориальную больницу Джейн Браун. Поскольку рак уже распространился по телу, врачи не советовали делать операцию. (Хирургическое вмешательство было возможно полтора года назад.) Есть Лавкрафт уже не мог; его кормили внутривенно, утоляя боль морфием.
Изнуренный, раздувшийся от газов и жидкости, испытывавший частые приступы острейшей боли, Лавкрафт все так же очаровывал сиделок своей джентльменской элегантностью и стоическим мужеством. Он умер рано утром 15 марта.
В его свидетельстве о смерти причины смерти указаны как «рак кишечника, хронический нефрит». Нефрит – воспаление почек – мог быть вызван любым из нескольких факторов. Некоторые источники указывают, что нарушение функции почек было лишь побочным следствием рака, другие же предполагают, что оно было самостоятельным продолжительным заболеванием. Теперь на этот вопрос едва ли можно ответить.
В полдень 18 марта в часовне похоронного бюро «Хорас Б. Ноулес энд Санз» была проведена панихида. Присутствовали четыре человека: Энни Гэмвелл, ее старая подруга мисс Эдна У. Льюис, троюродная сестра Лавкрафта Этель Филлипс Морриш и его друг и коллега по любительской печати из Бостона Эдвард Ш. Коул. Предполагалось, что будут и Эдди, но они подошли, когда катафалк уже отъезжал.
Лавкрафт был похоронен на семейном участке на кладбище Свон-Пойнт. Его могила не обозначена надгробием, но его имя было нанесено на центральный обелиск, где уже были имена его родителей. Он умер в возрасте сорока шести с половиной лет. Пол Кук вспоминал его как «одного из честнейших джентльменов и преданнейших друзей, которых я когда-либо знал»
[660].
Глава девятнадцатая. Посмертный успех
Вне измеренья времени и вне
Пространств, снующих как веретено,
Он будет жить – пускай хоть суждено
В безумье войн исчезнуть в миг Земле —
И в вечных поисках нестись в седле
Как вестник иль шпион монархов Пната
Тропою звездною над бездной мрака,
Ведомый богом с маской на челе
[661].
К. Э. Смит «Г. Ф. Л.»
Лавкрафт составил завещание 12 августа 1912 года. По нему все отходило его матери; в случае, если она умрет раньше его, – его тетушкам, если же одна из них тоже умрет раньше его – оставшейся из них. То есть его единственной наследницей осталась Энни Гэмвелл. Опись его имущества содержала лишь: «Три (3) векселя, датированные 1 февраля 1911 г., причитающийся остаток с которых не установлен, если же таковой имеется, то он обеспечен (sic) закладной на недвижимость, зарегистрированной в Управлении регистрации актов города Провиденс, штат Род-Айленд, в Книге закладных № 305 на странице 482»
[662].
Этот остаток вложений Лавкрафта в каменоломню Мариаоно де Магистриса был оценен в пятьсот долларов. Стоимость его литературного имущества не определялась.
Перед смертью Лавкрафт назначил своим литературным душеприказчиком Роберта Барлоу. У обязанности литературного душеприказчика, хотя и распространенной в литературном мире, нет юридического статуса. Литературный душеприказчик – это просто человек, которого завещатель рекомендует для приведения в порядок своих сочинений: продать оставшиеся права, организовать завершение и издание незаконченных работ и так далее. Юридический душеприказчик может последовать совету этого человека, но отнюдь не обязан делать это.
Когда Дерлет собирался продавать сборник Лавкрафта, тот передал ему право на публикацию ряда своих рассказов. Некоторые из них уже были всеобщим достоянием, а другие с тех пор вышли из-под охраны авторского права.
29 января 1941 года, через четыре года после смерти Лавкрафта, умерла Энни Гэмвелл. Она завещала Августу Дерлету и Дональду Уондри «в равных долях весь гонорар, который я могу получить за книгу под названием „Изгой и другие рассказы“ Г. Ф. Лавкрафта; упомянутая книга издается, „Аркхэм Хауз“, Саук-Сити, штат Висконсин, 1939 г.»
[663]. Все остальное было поровну разделено между ее подругой Эдной У. Льюис и троюродной сестрой Лавкрафта Этель Филлипс (миссис Рой Э.) Морриш.
