Павел помолчал, словно обдумывая то, что она сказала. Затем кивнул, соглашаясь с ее правотой. Во взгляде его сквозило уважение.
— Ты права, — ответил он, — как всегда, права. Сейчас я тебе все расскажу.
* * *
Павел и Светлана Молчанские поженились очень рано, еще студентами. Тогда казалось — нет ничего важнее, чем быть вместе. Засыпать и просыпаться в одной кровати, а не искать укромные уголки для поспешных занятий любовью. Готовить нехитрую снедь на маленькой кухне, сосредоточенно сдвинув брови, высчитывать, сколько денег осталось до стипендии. Конечно, родители им помогали, но роскошествовать все равно не приходилось.
Родителям Павел и Светлана были благодарны уже за то, что те не противились их браку, а восприняли его как само собой разумеющееся. Не отговаривали, не убеждали подождать до окончания института, а сразу сказали: «Раз любите, так и женитесь на здоровье». Родители Светланы сняли молодым квартиру — однокомнатную хрущевку в отдаленном спальном районе, зато свою. Мама Павла, учительница, воспитавшая сына одна, без мужа, помочь деньгами не могла, зато всегда приходила в дом с продуктами: то кусок колбасы принесет, то полкило сосисок в морозилку положит, то картошки притащит, то пирогов напечет. Так и жили.
Павел практически сразу начал работать. Профессия программиста тогда была еще диковинкой, редкостью. Павлу повезло, потому что у его давно умершего отца, которого молодой человек даже не помнил, был брат, оказавшийся довольно известным в их городе криминальным авторитетом. Его сын, приходившийся, стало быть, Павлу двоюродным братом, всеми силами пытался легализовать доходы отца, а потому открыл фирму, продающую компьютеры, первые в городе ноутбуки, а также офисную технику — ксероксы, принтеры, телефонные аппараты с факсами и так далее. В эту фирму и взяли на работу Павла.
Мама, наверное, впервые в жизни пересилила себя и попросила за сына, а дядька и кузен не отказали. Работу свою Павел выполнял хорошо, родственники были им довольны, зарплату платили вовремя, а большего ему было, пожалуй, и не надо. Так что молодая семья жила пусть и небогато, но сыто и счастливо, а главное — отдельно от родителей.
Единственным условием, которое поставили те перед молодоженами, было пожелание повременить с детьми. Родители Светланы мечтали, чтобы дочь закончила образование и получила диплом. Мама Павла тревожилась, что сын будет погребен под обрушившейся на него ответственностью за семью и тоже, чего доброго, бросит институт.
Ограничение казалось разумным. Становиться родителями ни Павел, ни Светлана не спешили. Им нравилась их семейная жизнь, уютные вечера, которые они проводили вдвоем, их маленький мир, тот самый, на двоих, о котором они мечтали и который теперь стал явью. Нравилось бегать в кино, собирать у себя дома друзей. Семейная жизнь без детей не накладывала обязательств и не ограничивала свободы, поэтому в ней оба видели только плюсы.
Незаметно остался за спиной институт. Светлана вышла на работу в школу, Павел остался в фирме двоюродного брата, где к тому моменту уже был на хорошем счету, возглавляя программный отдел. Жили все так же скромно, тратя только Светланину зарплату. Доходы же Павла позволили переехать из съемной квартирки в собственную, пусть и тоже однокомнатную. После новоселья Светлана впервые заговорила о ребенке. К тому моменту они были женаты уже четыре года.
Павел не возражал, родители, уже согласные стать бабушками и дедушкой, тоже. Светлана выбросила таблетки, которые принимала, однако прошел месяц, два, полгода, а беременность все не наступала. Молодая женщина заволновалась.
Как ни уговаривал ее Павел, что все это чушь и, значит, просто не пришло еще время им становиться родителями, жена постоянно плакала, перестала есть, похудела на десять килограммов, под глазами у нее синели круги, свидетельствующие о горьких бессонных ночах. Павел был готов на что угодно, только чтобы она снова начала улыбаться, а потому согласился сходить к врачу, в работавшую в их городе семейную консультацию. Там их подняли на смех.
— Раньше чем через год после отмены противозачаточных препаратов даже и не приходите, — заявила им суровая докторша. — Ишь, какие быстрые! Все сразу им подавай.
Еще полгода Светлана с надеждой смотрела на календарь, раз в месяц грустнела и заливалась слезами, все больше мрачнел Павел, у которого душа болела за любимую. Затем они снова сходили к врачу, сдали все анализы, после чего семье Молчанских был вынесен безжалостный вердикт: детей у них быть не может. Бесплодной оказалась Светлана, причем ее диагноз не давал ни малейшей надежды на то, что ситуацию можно исправить, пусть и длительным лечением. Павел же был абсолютно фертилен, что делало для Светланы ситуацию воистину кошмарной.
— Нам надо развестись, — сказала она после очередной бессонной ночи, которой предшествовала тяжелая истерика. — Я не должна портить тебе жизнь.
— Ну что за глупости! — поморщился Павел. — Живут же люди и без детей. Мы с тобой уже пять лет женаты, разве нам все эти годы было плохо? Я тебя люблю, ты меня любишь. Вот что главное.
— Это ты сейчас так говоришь. — Светлана снова тихо заплакала. — И ты сейчас действительно так считаешь. Но пройдут годы, мы будем все больше привыкать друг к другу. У наших друзей будут подрастать дети, и ты все чаще станешь задумываться о том, что я создала тебе неполноценную жизнь. Рано или поздно ты найдешь женщину, которая родит тебе ребенка, и я останусь одна. Так вот, пусть это произойдет сейчас. Мне будет не так больно.
Самое ужасное, что словам любимой жены вторила мама.
— Павлик, семья без детей — не семья, — печально говорила она. — Это ужасно — жить вместе, не слыша детского смеха, знать, что у тебя не будет продолжения, что в старости ты останешься совсем один. Я не представляю, как бы я жила, если бы у меня не было тебя. Я знаю, Светочка не виновата, это судьба так распорядилась, что у нее нет женского здоровья, но ты не должен из-за этого лишать себя радости отцовства. Нехорошо это, неправильно.
На улицах Павел теперь все чаще обращал внимание на малышей, оборачивался на детский смех, с завистью смотрел, как гордо вышагивают по улицам отцы, ведущие за руку крошечных дочерей. Он сам хотел именно дочку, непременно в ярко-желтом платьице, расшитом цветами, с бантиками в тонких косичках. Он мечтал о ребенке, но разводиться с женой не хотел, потому что действительно любил ее, а еще считал, что бросить ее в их ситуации — значит, совершить подлость.
Выход, как это всегда бывает, нашелся внезапно. Павел тогда поехал на первую в своей жизни заграничную конференцию, где общался с коллегой из Америки. Выпили немало, и в какой-то момент обычно не склонный к откровенности Молчанский поделился своей бедой с человеком, которого видел в первый и последний раз жизни. А тот в ответ спросил: «А почему вы не прибегаете к суррогатному материнству?»
О подобной практике Павел, к стыду своему, ничего не знал. Интернет в те времена находился еще в зачаточном состоянии, поэтому на сбор информации ушло время, а уж на поиск женщины, согласившейся выносить ребенка для Павла и Светланы, и того больше. Но все же такая женщина нашлась. Спустя восемь лет после свадьбы Молчанские наконец-то стали родителями. Маленькую девочку, выстраданную желанную дочку, Павел назвал Аглаей. Светлана с ним согласилась.
