Я испугался, что переборщил, потому что Лола внимательно на меня посмотрела, но приходилось рисковать.
– Разбирайтесь между собой, – сказала она, – но одолжений мне не надо. Я прекрасно доберусь одна.
Неожиданно Рой улыбнулся.
– Ладно, сговорились, – сказал он. – Поехали.
Около десяти Лола вышла из дома. На ней был белый костюм, которого я раньше никогда не видел. Он плотно облегал грудь и свободными складками ложился на бедра. Она тщательно подкрасилась, и при ее появлении у меня защемило сердце, за что я тут же себя обругал.
Я смотрел, как она села в «меркьюри» около Роя, который завел мотор и ухмыльнулся:
– Это была твоя идея, друг, а не моя!
Я не ожидал от него таких слов, но мне было все равно. Закопав деньги, я получу власть над ними обоими.
– Счастливо развлечься.
Лола смотрела на меня, в ее глазах явно читалась насмешка.
– Мы постараемся. Не проспи клиентов.
Рой нажал на газ, и «меркьюри» отъехал.
Я еще немного постоял, наблюдая, как два красных огонька удалялись в сторону Вентуорта, но оказалось, что я предусмотрел не все.
Дверь в дом была заперта. Замок был ерундовый, но мне пришлось пойти в мастерскую, найти подходящий кусок проволоки и сделать из него отмычку. Через несколько секунд замок щелкнул и дверь открылась. Я вошел в гостиную и присел возле сейфа. Я его часто открывал до этого, но сейчас, видно, нервничал, поэтому сразу открыть не удалось. Когда дверца распахнулась, я услышал гудок автомобиля.
Около колонки стоял серый «кадиллак».
Я опять захлопнул дверцу и, чертыхаясь про себя, пошел заправлять машину. Водитель, его жена и четыре кошмарных ребенка хотели есть. Я приготовил им сэндвичи, которые они ели тридцать минут. Едва они уехали, как подъехал грузовик, и шофер заказал яичницу с ветчиной.
Так было примерно до полуночи. В этом не было ничего удивительного: движение замирает в полночь, и у меня останется еще три часа – более чем достаточно. Сидя на веранде, я минут десять следил за пустынной извилистой дорогой, залитой лунным светом, после чего поднялся и решил пойти в дом. Я опять взглянул на дорогу и на этот раз почувствовал досаду, заметив фары быстро приближающейся машины. То, что машина остановится, уж во всяком случае для заправки, не вызывало сомнений, и, чтобы сэкономить время, я сразу пошел к колонке.
Подъехавшая машина была старым запыленным «бьюиком», в котором сидели два человека. Водитель, высунувшись из окна, смотрел на меня. Он был примерно одного возраста со мной, в черной шляпе, черной рубашке и белом галстуке. На его загорелом узком лице с ястребиным профилем сидели маленькие черные глазки, лишенные всякого выражения и напоминавшие кусочки стекла. Его компаньон – толстый, лоснящийся, с большими висячими усами и черными оливковыми глазками мексиканца – был одет в потертый, засаленный костюм и сомбреро, шнурок от которого болтался под его жирным подбородком.
Эта пара мне не понравилась с самого начала. Я инстинктивно чувствовал, что они опасны. В первый раз за все время моего пребывания здесь я вдруг пожалел, что это место на отшибе и что я остался совсем один. Мексиканец оглядел меня с ног до головы, а водитель внимательно разглядывал станцию, задерживая взгляд своих маленьких безжизненных глазок там, куда падала тень.
– Заправляться будете? – спросил я, снимая шланг.
– Будем, – ответил мексиканец.
Человек в белом галстуке вылез из машины, все еще оглядываясь по сторонам. Наливая бензин, я наблюдал за ним. Он снял шляпу и стал ею обмахиваться. Его редеющие черные волосы были мокрыми от пота.
– Сегодня жарко, – сказал я. – Одна из самых жарких ночей на моей памяти.
Я говорил лишь для того, чтобы что-нибудь сказать. Эти двое запросто могли меня оглушить и забрать выручку. Потом я вдруг сообразил, что они могли найти сейф в доме и тогда… Я похолодел.
Человек в белом галстуке вытащил булавку из лацкана пиджака и начал ковырять ею в зубах. Он смотрел уже на меня, но не в лицо, а в распахнутый ворот рубашки.
– Ты здесь хозяин, паренек? – вдруг спросил он. Голос у него был мягкий и вкрадчивый. – У тебя здесь жена и дети?
Вопрос был самый обычный, и задать его мог любой, но из его уст он прозвучал как-то зловеще.
– Я здесь по найму, – ответил я, следя за показаниями счетчика на колонке. – Мой хозяин и другой работник должны появиться с минуты на минуту.
Я решил: лучше, если они будут считать, что один я пробуду недолго. Он еще раз ковырнул в зубах и сунул булавку обратно в лацкан. Выключив колонку, я начал протирать ветровое стекло. Я следил за ними так, как следил бы за змеей, заползшей в ванную, когда принимаешь душ.
– Давай перекусим, Сол, – сказал человек в белом галстуке мексиканцу. – Что у вас есть, паренек?
– В это время – только сэндвичи.
– Нет, нам надо что-нибудь посущественнее. Придется тряхнуть мошной – я голоден.
Я украдкой посмотрел на часы: они показывали двенадцать двадцать. Лола с Роем вернутся минимум через два с половиной часа. Похоже, я с этой парой застрял надолго. Я вошел в закусочную. Оба они вошли за мной и остановились при входе, оглядываясь.
– Здесь еще кто-нибудь есть? – спросил тот, что был в белом галстуке.
Он легко мог проверить, говорю ли я правду, поэтому я ответил, что нет.
– Давай закусим. Так что у вас есть?
– Можно приготовить жареных цыплят, но придется ждать, или есть готовые сэндвичи и гамбургеры.
Сол обошел меня, толкнул дверь на кухню и заглянул в нее. Вернувшись, он отрицательно покачал головой человеку в белом галстуке. Тогда я понял, что неприятностей не миновать. Человек в белом галстуке спросил:
– Это ваш единственный телефон? – и постучал по аппарату, висевшему на стене.
– Да, – ответил я, держа руки внизу. Я очень следил за собой, чтобы не делать резких движений.
Он снял с телефона трубку и выдернул шнур вместе с клеммами. Его змеиные глазки следили за мной.
– Приготовь цыплят. Сол, проследи за ним.
Я вошел на кухню вместе с Солом, тяжело дышавшим мне прямо в затылок.
– В чем дело? – спросил я, разогревая цыплят.
– Не суетись, парень, – ответил Сол, присаживаясь на край стола. Его рука играла рукояткой револьвера. – Не задавай лишних вопросов.
Наступило молчание, потом он спросил:
– Тебе здесь нравится, парень? Тебе не кажется, что здесь одиноко?
– Я привык, – ответил я, чувствуя, что губы меня плохо слушаются, а сердце вот-вот выскочит из груди.
– Ты женат?
– Нет.
– А как же ты здесь без женщин?
