Этьен молчал, продолжая смотреть на Макса.
– Макс, – взмолилась Лизетта, – он не может причинить нам вреда.
Макс увидел тревогу в ее карих глазах, и его быстро вспыхнувший гнев начал спадать. В прошлом Этьен представлял для него угрозу, но не теперь. Лизетта не Корин, и никто не отнимет ее у него. Расслабившись, он обнял жену за плечи.
Сажесс наблюдал, как они вошли в танцевальный зал.
Они держались отдельно от остальных людей в углу и тихо разговаривали друг с другом. Издалека послышалось язвительное замечание по поводу того, что муж уделяет слишком много внимания своей жене.
В ответ на реплику Макс еще ниже наклонил голову, чтобы лучше слышать тихий голос Лизетты, заглушаемый музыкой и разговорами толпы.
– Возможно ли, – спросила она, – что после стольких лет он все еще чувствует свою вину из-за связи с Корин?
– Не знаю. – Макс выглядел мрачным.
– Вероятно, здесь другие нравы, но в Натчезе к напившемуся до крайности джентльмену относятся с презрением.
– Здесь то же самое.
– Для человека с его положением неприлично быть таким пьяным в подобном обществе. Кажется, он хочет погубить себя. Странно… но мне почему-то жаль его.
Макс насмешливо посмотрел на нее.
– А тебе? – спросила она.
– Нет.
– Думаю, ты тоже жалеешь. – Она осторожно сцепила свои пальцы с его пальцами. – Что он имел в виду, когда говорил, что ты снова имеешь все?
Макс пожал плечами:
– Не могу сказать определенно.
– Ну а что ты думаешь?
– Это напоминает мне мальчишеские годы. Мы были друзьями, хорошими друзьями, пока не поссорились.
– Друзьями? – удивилась Лизетта. – Не могу представить это.
Макс печально усмехнулся:
– Иногда я тоже не могу. Но мы были ближе друг другу, чем наши братья.
– И что же послужило причиной ссоры? Девушка?
– Нет… – Макс взял длинный рыжий локон, свисающий на ее плечо, и начал наматывать его на палец. – Вроде того, о чем он сказал сегодня. Ему казалось, я имею все, но незаслуженно. – Макс криво улыбнулся. – Возможно, он прав.
– Тогда это ревность, – задумчиво произнесла Лизетта и беспокойно посмотрела на мужа. – Ревность – очень властное чувство. От нее трудно избавиться.
– Что ты знаешь о ревности? – спросил он улыбаясь.
– Достаточно, – ответила она серьезно. – Гаспар тоже ревновал к моему отцу, к памяти о нем. Это озлобило его, и он третировал всех нас: маму, Жаклин и меня. Мама нашла единственный способ избавиться от этого: она слегла в постель как больная.
Макс отпустил ее волосы и слегка коснулся щеки.
– А для тебя избавлением явилось замужество?
– О нет, – прошептала она. – Я вышла замуж по любви, а не по какой-то другой причине.
Он улыбнулся:
– У меня почему-то сложилось впечатление, что ты не очень охотно вышла за меня.
– Нет, я хотела этого, – сказала она.
Глаза его потемнели и стали похожи на дымчатый топаз, а его большой палец поглаживал ее подбородок.
Их грезы были прерваны чьим-то настойчивым покашливанием.
– Э… Макс, – обратился к нему Александр. – Ирэн беспокоится. Она послала меня попросить тебя, чтобы ты прекратил ласкать Лизетту на глазах у всего Нового Орлеана.
* * *
Волераны покинули бал задолго до его окончания. Креолы со своей любовью к танцам обычно веселились до утра. Однако Лизетте очень хотелось поскорее вернуться домой. Она считала, что уединение с мужем гораздо приятнее, чем весь вечер находиться под пристальными взглядами публики. В карете Макс мало разговаривал, глядя в окно с тревогой в лице.
Лизетта расспрашивала Александра о том, как он провел вечер и сумел ли приблизиться к тетушке Генриетты Клеман.
– О да, – уныло сказал Алекс. – Я увивался вокруг нее по крайней мере четверть часа, чувствуя себя полным идиотом.
– Ты понравился ей?
– Трудно сказать. Кажется, тетка убеждена, что ни одна невинная девушка не может чувствовать себя в безопасности в компании с кем-нибудь из Волеранов даже в присутствии десяти опекающих ее дам.
– Не понимаю почему. – Лизетта с улыбкой взглянула на Макса. – В чем дело? – тихо спросила она. Ирэн и Александр занялись обсуждением семьи Клеманов. – Все еще думаешь об Этьене Сажессе?
Макс покачал головой. Он словно любовался пейзажем за окошком, тогда как карета медленно продвигалась по грязной дороге.
– Чувствую, что-то произошло. Не могу объяснить почему, но мне хочется поскорее добраться до дома.
К несчастью, Макс оказался прав. Как только они вошли в дом, их встретила Ноэлайн. Ее обычно невозмутимое лицо выражало крайнюю тревогу. Филипп сидел на одной из узких скамеек при входе и выглядел очень подавленным.
– Месье, Жюстин отсутствовал весь день, – кратко доложила экономка. – И не пришел ужинать.
Макс повернулся к Филиппу:
– Где он?
Филипп медленно встал, смущенно глядя на отца голубыми глазами.
– Не знаю, сэр. Исчезла пирога.
– Когда последний раз ты видел его?
– Утром. Жюстин хвастал, что тайком выходил из дома прошлой ночью после того, как все легли спать. Он говорил, что познакомился на Чопитоулас-стрит с командой одного плоскодонного судна, и намеревался уйти с ними сегодня вечером. Но я не поверил, что он действительно сделает это.
– О мой бедный Жюстин! – воскликнула расстроенная Ирэн.
Макс выругался. От злости ли, страха или от того и друтого вместе. Эти люди – опасная компания для мальчика. Бродяги и пройдохи, они жили, ели и спали в своих лодках, не защищенных от непогоды, развлекаясь тем, что пили ржаное виски, ссорились и шатались по грязным притонам, где процветали болезни и жестокость. Когда они дрались, то кусались, били ногами и выкалывали глаза, безжалостно увеча противника. И сейчас, возможно, они принялись за Жюстина.
– Какая команда? – спросил Макс каким-то незнакомым, сдавленным голосом. – Какое судно?
Филипп беспомощно покачал головой.
Макс повернулся к двери, где Александр стоял с открытым ртом.
– Мы должны найти его, – проговорил Макс. Алекс отступил на шаг назад.
– О нет. Лучше держаться подальше от этих парней. Я не хочу рисковать ради спасения твоего глупого сына, который к тому же не хочет, чтобы его нашли. Пошли спать. Вероятно, он вернется к утру.
– Или будет валяться в реке с перерезанной глоткой, – прорычал Макс, оттолкнув брата и направляясь к выходу.
