– Я знаю, что ты кладешь в свою мазь, Ноэлайн, – подмигнул Жюстин Лизетте. Он присел на корточки и по секрету прошептал:
– Языки змей, кровь летучих мышей, жабью кожу…
Лизетта скривилась:
– Почему бы тебе не пойти и не поискать Филиппа? Он поможет тебе выучить уроки латыни, которые ты пропустил.
Жюстин поморщился:
– Нечего приплетать сюда латынь. Я и так ухожу. Однако… – Он смотрел на ее повязку и молчал, подыскивая нужные слова. Запустив пальцы в свои черные волосы, Жюстин взглянул сначала на пол, потом на потолок, после чего посмотрел ей в глаза.
– В чем дело? – пробормотала Лизетта, удивленная его неожиданной застенчивостью.
Ноэлайн отошла проверить котелки, стоящие на плите.
– Я не хотел причинять тебе боль, – угрюмо сказал Жюстин, указывая на ее запястье.
– Ты помог мне, Жюстин, – серьезно сказала Лизетта. – Я очень благодарна тебе.
Облегченно вздохнув, Жюстин встал, без всякой необходимости отряхивая штаны.
– Ты рассказала отцу, что случилось?
– О том, что ты спас меня? Да, я…
– Нет, о дяде Бернаре, как странно он вел себя днем.
– Да. – Лизетта невесело улыбнулась. – Макс сказал, что твой дядя всегда был немного странным.
– Это верно. – Жюстин пожал плечами. – Ну, я пошел.
Лизетта посмотрела ему вслед, размышляя о том, что мальчик изменился после дуэли и стычки с отцом. Он стал дружелюбнее, заметно подобрел. Ноэлайн снова села рядом с ней, качая головой:
– Этот мальчишка рожден, чтобы причинять беспокойство.
* * *
– Чем они недовольны? – спросил Бернар с расстроенным видом. – Тем, что недостаточно быстра шевелился? Я испугался, Макс. Когда же пришел в себя, Жюстин уже втянул ее назад!
Макс продолжал хмурить брови.
– Твое поведение было весьма агрессивным. Чем это вызвано?
Бернар потупился.
– Я не хотел скандалить… думал, ты огорчишься, узнав, что кто-то ворошит твое прошлое. И не хотел, чтобы мой брат страдал от воспоминаний о том ужасном времени. Я пытался убедить их оставить все как есть. Однако, наверное, слишком погорячился.
– Корин – мать Жюстина, – заявил Макс. – Он имеет право достать ее вещи, когда захочет.
– Да, конечно, – охотно согласился Бернар. – Но Лизетта…
– Лизетта – моя забота. В следующий раз, прежде чем возражать ей, обратись сначала ко мне. Помни, она – хозяйка в нашем доме и гораздо ближе мне, чем когда-то была Корин. И последнее… – Макс сделал паузу, глядя на брата тяжелым взглядом. – Если ты скажешь еще хоть одно угрожающее слово Лизетте, можешь искать себе пристанище где-нибудь в другом месте.
Бернар вспыхнул от сдерживаемых чувств, однако молча кивнул.
* * *
Лизетта сгорала от любопытства, но ей так и не удалось узнать, о чем говорили братья. Однако с того момента в доме повисло какое-то напряжение. Бернар избегал смотреть в глаза Лизетте или Жюстину, они также испытывали неловкость в его присутствии. После случая на чердаке между Лизеттой и Жюстином установились особые отношения: они ощущали себя союзниками в общем деле, даже заговорщиками… Бернар, казалось, понимал это.
Лизетта заметила, что Жюстин обладает многими качествами своего отца: острым умом, горячим стремлением защищать слабых, так же, как Максу, парню свойственно внутреннее благородство. Жюстин достаточно молод, и у Лизетты появились к мальчику материнские чувства. Она видела: он с удовольствием принимает ее заботу, тогда как на других обижается. Макс также обратил внимание на то, что сын слушает Лизетту, и не скрывал своего одобрения.
– Жюстин еще ни одной из женщин, близких к нему, так не доверял, – сказал Макс однажды утром, одеваясь. – Возможно, ты первая.
– Думаешь, он доверяет мне? – спросила Лизетта, довольная словами мужа.
– Как же иначе? – Макс бросил рубашку и схватил жену за голые пятки, пытаясь стащить ее с кровати. – Стоит тебе только посмотреть на кого-нибудь своими невинными карими глазками…
– Я вовсе не невинна, – возразила Лизетта.
– Разве? – Он неумолимо продолжал тянуть ее к себе.
– После трех-то месяцев замужества!.. – Она попробовала опустить край ночной сорочки, который задрался вверх на бедра. Ее волосы лились по матрацу огненной рекой. – Перестань, Макс… я еще не хочу вставать.
– Вечером ты собиралась поехать со мной верхом на раннюю прогулку. – Макс недавно купил ей небольшого арабского мерина, темно-каштанового с белыми носочками. Лошадь была норовистой, Лизетта не привыкла к такой, и Макс решил поучить жену управлять ею.
– Но еще до того, как ты решил не давать мне спать всю ночь. – Лизетта возмущенно взбрыкнула захваченными ногами.
Глаза Макса весело блестели, он перестал тянуть Лизетту.
– Я не намеревался делать это.
Она вызывающе посмотрела на него.
– Так почему же сделал? – Лизетта вытянула руку и погладила его грудь, зарывшись пальцами в жесткие черные волосы.
Макс улыбнулся и склонился над ней, запечатлев легкий поцелуй на ее губах.
– Потому что ты неотразима. А теперь вставай или… – Внезапно он замолк, выразительно глядя на нее. Лизетта горячо прижалась к его груди. Ночная сорочка сбилась вокруг талии. Макс ощутил прилив страстного желания во всем теле. Он не мог сдержать свою руку, блуждающую по ее шелковистому животу и касающуюся огненного островка волос, неудержимо манящего его.
Лизетта опустила ресницы и сделала легкое движение, как бы отталкивая мужа, не в силах отвечать ему – все ее тело горело и ныло после бурной ночи. Он знал, как возбудить ее желание, Лизетта в этот момент слегка отвернулась и прошептала:
– Не могу, Макс… прошедшая ночь… я вся измучена.
Его язык влажно скользил по чувствительному соску, затем опустился ниже. Она ощутила горячую влагу между бедер и уже была готова отдаться ему. Он почувствовал это. Его пальцы легко порхали над ней, едва касаясь трепещущей плоти.
– Я буду осторожен, – хрипло проговорил он. – Ты же знаешь.
– Не могу. – Макс уловил нерешительность в ее голосе. Его руки слегка коснулись ее бедер и колен, затем снова поднялись к животу, напряженно дрожащему от прикосновений. Ее обнаженные ноги невольно обхватили его бедра. Он нежно сжал ее грудь и поцеловал покрасневшие соски.
– Я не причиню тебе боль, – едва слышно произнес он, горячо дыша на ее влажную грудь. В ответ она только вздохнула. Он прижался носом к ее горлу, нащупав кончиком языка трепещущую жилку. – Я буду нежен, – прошептал он, и его рука опять скользнула к влажному рыжему треугольнику волос. – Разве ты не доверяешь мне, милая?
