Ее глаза потемнели от страсти, когда она ощутила его длинные чувственные пальцы. Все возражения исчезли, и она начала стонать, царапая его гладкую спину.
С невнятным бормотанием Макс расстегнул брюки и устроился между ее бедер. С крайней осторожностью он надавил, нежно раздвигая ее набухшую плоть, пока она не поглотила его почти целиком. Золотистые глаза Макса затуманились, когда он почувствовал, как ее маленькие ручки крепко сжали его, понуждая войти в нее еще глубже. Он сопротивлялся, не желая причинить ей боль.
– Тебе хорошо?
– Да, – прошептала она, дрожа от страсти.
– Лизетта… я люблю тебя… – Он слегка прикусил ее нижнюю губу и до конца проник в нее. – Никогда не перестану любить тебя… никогда не перестану желать тебя…
Она прильнула к нему с глухим стоном, уткнувшись лицом в его грудь, обессиленная и счастливая.
Немного погодя Макс спустился по лестнице, покинув спальню после твердого отказа Лизетты проехать с ним верхом по плантации. После бурных любовных ласк ночью и продолжения их утром она решила, что прогулка на норовистой лошади будет не очень-то приятной. Макс бодро приветствовал Ноэлайн, проходившую мимо со стопкой чистого, аккуратно сложенного белья, и экономка понимающе улыбнулась ему. Волосы его были взъерошены, на загорелых щеках румянец, губы слегка припухли.
– Миссис поедет с вами сегодня утром? – спросила она. Макс нахмурился, не желая показывать хорошее настроение. Он должен поддерживать свою репутацию.
– Она просила принести костюм для верховой езды?
– Нет, месье.
– Тогда, очевидно, она не поедет со мной.
Ноэлайн невозмутимо улыбнулась:
– Да, месье.
Макс взглянул на нее, снова нахмурился и направился к выходу. Громкий стон, донесшийся из гостиной, привлек его внимание. Он с любопытством подошел к двери и увидел Александра, растянувшегося на диване прямо в сапогах. Одна нога лежала на позолоченном подлокотнике, другая свисала на пол. Волосы всклокочены, лицо грязное, небритое. В комнате стоял кислый запах спиртного и резкий аромат дешевых духов, какими обычно пользуются проститутки.
Должно быть, Ноэлайн задернула шторы. Макс предпочитал солнечный свет.
– Какое чудесное зрелище, – заметил он. – Волеран после ночного кутежа. – Макс раздвинул шторы, и в комнату устремился поток яркого солнечного света.
Алекс застонал, как раненый:
– О… ты дьявол!
– Это уже четвертая ночь на этой неделе? – поинтересовался Макс. – Даже для такого шутника, как ты, это слишком.
– Иди ты к черту, – невнятно пробормотал Алекс.
– Как брат, я хотел бы знать, что мучит тебя. Такими темпами к концу недели ты окончательно погубишь себя.
Алекс сплюнул попавшую в рот пушинку и почувствовал запах собственного дыхания. Лицо его сморщилось от отвращения. Он искоса взглянул на Макса и вытянул дрожащий палец, указывая на него.
– Ты… – произнес он, с трудом ворочая языком, – переспал со своей женой сегодня утром, не так ли?
Макс довольно улыбнулся.
– Я всегда вижу это по твоей глупой ухмылке. Скажи… тебя устраивает супружеская жизнь? Хорошо. Хоть один из нас счастлив… а остальные должны страдать.
– Почему?
– Не смотри на меня так удивленно… а… ты думаешь, я не хочу иметь жену… женщину, которая нравится мне… и детей?
– Почему же ты не женишься?
– Почему не женюсь? – Алекс сел, покачиваясь, обхватил голову руками и тихо застонал. – После того как ты очернил имя Волеранов, ни одна порядочная семья не отдаст свою дочь за твоего брата. Тебе хорошо… у тебя есть Лизетта… а я…
Речь Александра стала бессвязной.
– Алекс, возьми себя в руки, – приказал Макс. Его веселое настроение улетучилось. Он сел на соседний стул. – Замолчи. – Макс еще не видел брата в таком жалком состоянии. – Мне следовало бы подождать, когда ты протрезвеешь, однако нам надо поговорить. Согласен?
– Хорошо, – сказал Александр.
– Итак… речь идет о Генриетте Клеман?
– Да.
– Ты любишь ее и хочешь добиться разрешения ухаживать за ней?
– Да.
– Но ты уверен, ее отец не даст на это согласие, так как считает, что она не будет удовлетворена в браке с Волераном.
– Удовлетворена? Он уверен, что ей будет угрожать опасность! Ты забыл о Корин?
– Какое отношение это имеет к тебе?
– Я твой брат… и поэтому… неугоден…
Макс нахмурился:
– Ты уже говорил о Генриетте, и Клеман отказал тебе?
– Да! Да! – Александр закивал головой, затем перестал, содрогнувшись. – А она, кажется, любит меня…
– Хорошо. – Наклонившись к нему, Макс пообещал:
– Я позабочусь об этом. С твоей стороны, я хочу, чтобы ты… Александр, ты слушаешь меня? Оставайся здесь и отдыхай сегодня весь день. И ночь. Больше не пей, понял?
– Больше не буду, – послушно отозвался Алекс.
– Я попрошу Ноэлайн принести тебе специальное средство.
– Ради Бога, не надо!
– Ты сделаешь все, как я говорю, – спокойно произнес Макс, – если хочешь завоевать Генриетту. К следующему утру ты должен выглядеть свежим, как юноша.
– Постараюсь, – согласился Алекс после небольшого мучительного раздумья.
– Хорошо. – Макс улыбнулся и встал. – Тебе надо было раньше поговорить со мной об этом, вместо того чтобы напиваться до бесчувствия.
– Вот уж не думал, что ты поможешь. – Алекс замолчал. – Да и сейчас не верю.
– С людьми можно договориться, – уверил его Макс, – если правильно подойти к ним.
Алекс насмешливо посмотрел на него:
– Ты хочешь пригрозить дуэлью?
– Нет. – Макс тихо засмеялся. – Мне кажется, у Волеранов было уже достаточно много дуэлей.
– Макс… если ты добьешься согласия Клемана… я… я расцелую твои ноги.
– В этом нет необходимости, – сухо возразил Макс.
* * *
Жак Клеман с улыбкой приветствовал его в холле.
– Я ждал тебя сегодня, Максимилиан. Ты пришел от имени своего брата, не так ли? Отец не удивится, увидев тебя. Он пьет кофе в столовой.
Макс прислонился к одной из искусно вырезанных в стене колонн. Он не спешил встретиться с отцом Жака Дироном Клеманом, величественным старцем, постоянно находящимся в дурном настроении. Прибывший в числе первых поселенцев на территорию Луизианы, креол до последней капли крови, Дирон испытывал нетерпимость к тем, кто хотел сделать Луизиану частью Соединенных Штатов или дружил с американским губернатором.
