Пролог
Зал Императорского суда
Мириады свечей со всех сторон заливают помещение светом без теней. Во главе стола, как и записано в Золотой Книге Традиций, император. Четверо судей листают свитки дел подсудимых, делая пометки и поминутно подзывая судебного архивариуса для уточнения непонятных моментов. А еще тихо, но активно совещаются, утрясая спорные моменты. Все-таки Императорский суд собирается лишь раз в год, и потому нужно многое успеть. Но император поддерживает столетнюю традицию лишь для виду. Анитил III Милостивый интересуется лишь развлечениями. Пиры, балы, приемы и пышные церемонии – тут правителю нет равных. А суд, по мнению императора, скучнейшее занятие. Вчитываться в сухие и нудные строки служащих суда, запоминать неинтересные подробности, соотносить показания разных людей… Скучно, нудно и еще раз скучно! И потому Анитил III вместо изучения обвинений, доказательств и доносов разглядывает карту своих владений. Этот искусный барельеф занимает половину стены справа от судей. Дымчатый кварц – Тогра – торговый город на побережье. Полудрагоценный камень означал, что предки императора ценили город, приносящий солидную прибыль в казну. Взгляд скользит левее и ниже – тут фиолетовый турмалин. Шатори – древний, но небольшой город-винодельня, поставляющий лучшие сорта на императорский стол и в погреба аристократов, а также тех, кто может позволить выпить бутылку вина за полсотни золотых. На юго-востоке, совсем рядом с предгорьем, сапфир бросает синеватые лучи на стену – так традиционно обозначают на картах старую столицу – Униген, город тысячи дворцов. Столько дворцов на самом деле там не наберется, но это – родина большей части аристократии, собственными мечами создавшей империю. Разглядывать карту император может часами. Разноцветные полудрагоценные и драгоценные камни лишь подчеркивают красоту созданного. И лишь в одном месте карта не ласкает взор Анитила III – на северо-западе, у самого края карты, находится мутный, необработанный белесый кусок горного хрусталя с включениями черного камня. Белая Крепость, место, где непрерывно гибнут люди…
Постепенно все необходимые документы были изучены и помечены. Судьи затихли.
– Ваше императорское величество, светило достигло полудня. Прикажете начинать? – обратился к нему один из судей, Гай из рода Деодоро. Мужественное лицо, изящные усы, аккуратная бородка и неизменная позолоченная курительная трубка в руках. А еще мерзкий характер, который он не стесняется демонстрировать окружающим, за редким исключением. Верный собутыльник императора. Собственно, благодаря этому он и занял кресло верховного судьи.
– Мы повелеваем приступать.
Три тихих слова правителя подняли целую бурю в доселе тихом зале. Молнией метнулся в боковой коридор до того беззвучно стоявший рядом слуга. Два ряда гвардейской стражи в блестящих доспехах, справа и слева от судейского стола, принялись скрипеть, возводя тугие арбалеты. Четверо магов придвинулись ближе к правителю, готовясь в случае опасности совершать невозможное. Безопасность императора превыше всего!
В полукруглых ложах с изящными каменными оградами встрепенулись скучающие аристократы. В зал Императорского суда они имели свободный доступ, для собственного развлечения. Так заведено было еще первыми императорами. Немногие пользовались этим правом, однако десяток-другой скучающих вельмож всегда присутствовал.
Дальний край помещения заполнялся доносчиками и свидетелями предстоящих дел, в сопровождении судебных служащих. Вместе с ними зал наполнился гулом – ведь почти каждый считал долгом шепнуть пару слов соседу… Громкий стук деревянного судейского молотка – и внезапно воцарившуюся тишину можно практически пощупать.
Скрип тяжелой парадной двери. В зал вводят первых обвиняемых. Двое мужчин. Один лет под шестьдесят, крепкий, с благородной сединой. Второй еще совсем юноша, явно недавно сбривший первый раз усы. Высокий, стройный, кареглазый, темноволосый, с тонкой темной полосой родимого пятна на шее. У обоих дорогие, хоть и простого кроя одежды, гордая осанка. Длинные волосы, стянутые шелковыми лентами, – такую прическу носят практически все аристократы. Уверенный прямой взгляд, взгляд людей, не чувствующих за собой вины. И грубые кандалы на руках. Аристократ ты или бедняк, вход через парадную дверь будет или в кандалах, или в броне стражей-конвоиров. Третьего не дано.
Обвиняемые в гробовой тишине прошли ближе, остановившись за пятнадцать шагов до судей. А точнее, их остановили конвоиры, грубыми тычками в спины.
– Призываю пресветлую Фидес, богиню верности обещаниям и закону, чтобы она помогала вершить суд, – в унисон провозгласили все судьи. Ничего особенного эта фраза не означала – всего лишь овеянный давними традициями набор звуков в определенном порядке. Светлые и темные боги и богини давным-давно не интересовались ни материальным миром, ни тем более каким-то судом. Но звучало внушительно, если, конечно, слышишь это впервые, а не в сотый раз.
– Дело Алессандро из рода Корто, – звучным, хорошо поставленным голосом объявил Гай. И скосил взгляд на сидящего рядом.
Его лысоватый коллега тут же подхватил:
– Алессандро обвиняется в подстрекательстве мятежа против богоравного потомка Завоевателя, щедрого и мудрого правителя империи Кассили, Анитила III Милостивого…
В это же время старший обвиняемый не отрывал взгляда от верховного судьи. Но сам представитель рода Деодоро демонстративно-скучающе вертел в руках потухшую курительную трубку, разглядывая ее.
– …Для свидетельства по делу вызывается староста деревни во владениях рода Корто.
Из толпы доносчиков и свидетелей выбрался пожилой мужчина простоватого вида, в мятой одежде. Слегка прихрамывая и вообще двигаясь очень осторожно, он мелкими шагами доковылял поближе. И уставился в пол.
– Лено, что с тобой? – не выдержал Алессандро.
Но староста ничего не ответил, лишь ссутулился.
– Итак, Лено, урожденный крестьянин, будучи патриотом нашей империи, дал показания, – невозмутимо продолжил лысоватый судья. – Что глава рода Корто неоднократно хулил нашего императора, заявляя, что Анитил III Милостивый отвратительный правитель. А однажды он даже сумел подслушать, что обвиняемый планирует покушение на правителя. Охваченный беспокойством за нашего императора, он лично приехал в столицу…
Изумление на лице Алессандро исчезло, в отличие от его сына. Корто-старший быстро справился с собой и вонзил пылающий ненавистью взгляд в Гая. Корто-младший краем глаза заметил поведение отца.
– Что это значит? – прошептал юноша.
– А это означает, сын мой, что нас решили изобразить бунтовщиками, – и не думая понижать голоса, ответил Алессандро. – И перед тобой сидит та тварь, которая виновна в этом – это Гай…
Сильный удар сзади прервал его на полуслове.
– Подсудимый, молчите! Вам слово не давали, – рыкнул верховный судья, отрываясь от любимой трубки. – Прошу вас, продолжайте, – кивнул он коллеге, зачитывавшему обращение старосты.
