– Еще одна новость – хорошая. Мамерк, по просьбе коменданта осмотрел артефакт в нашей башне. И ручается, что он будет работать почти как и прежде. Только сил на это уйдет немного больше. И слава всем богам – иначе крепость была бы обречена. А так еще поживем.
– Я тоже на это рассчитываю, – поддержал его Кассиус. – Мне еще много нужно успеть в этой жизни.
– Твои бы слова – да в Книгу Судеб. Хотя я вовсе не против. Если ты продержишься тут десять лет, может, и я смогу пережить службу. В конце концов, судя по слухам, сюда попадают обычно очень слабые чародеи. А что ты, что Мамерк, маги хоть куда. Орлы! Та что, глядишь, может, и доживем, чтобы уйти из этой крепости своими ногами… Да! Вот еще что – Влавву ссылают к камнеметателям. Башни теперь у него нет. Ни мечом, ни копьем владеть не обучен. Лук боевой не растянет. Толку с него тоже нет. Будет теперь булыжники ронять на головы тварям – хоть какая-то польза.
Юноша сообщение об изменении в жизни третьего «чародея» благополучно выслушал и забыл спустя всего пару минут. Неинтересно.
Следующий день комендант объявил днем отдыха для всех в крепости. Разумеется, это не касалось дежурных. Точно так же, как и везде в империи. Ведь сегодня – День Пламени. Служители светлых и темных богов дружно сходятся в одном – именно сегодня грань между миром живых и миром мертвых тоньше, чем всегда. И можно послать весточку ушедшим. Скромный огонек свечи, лампадки или жаркое пламя огромного костра – это проводник туда, в загробный мир. Окно.
С утра пораньше Кассиус первым делом отправился к кладовщику за парой свечей. Несколько десятков простых воинов расступились, пропуская мага. Чародеев в крепости боялись и уважали. А кладовщик, несмотря на устойчивую славу о жадных до имущества служащих, молча выдал требуемое. Впрочем, неудивительно – здесь роль кладовщика выполнял такой же ссыльный смертник, как и окружающие. Всего одна рабочая рука намекала на то, что воина из него уже не получится – как бы он ни старался. «Зажимать» или прятать вверенное имущество тоже никакого смысла не было – продать его некуда.
Затем юноша вернулся в свою комнату. Усилив магией слух, проверил окружающее пространство. Никого рядом не слышно. Вот и хорошо. Общение с предками – это дело личное.
Одна свеча горит. Пламя танцует на кончике фитиля. Оно живет своей непостижимой жизнью, то увеличиваясь, то чуть спадая. Малейшего движения воздуха, легчайшего вздоха достаточно, чтобы пламя отреагировало. Если в этот день очень долго всматриваться в огонь, то некоторым везет увидеть очертания умершего дорогого человека. Поговаривают, что кое-кто даже умудрялся по губам прочитать несколько слов. Послание с того света…
Более простой и общедоступный обычай – просто рассказывать погибшим, глядя на пламя. Мертвые видят и слышат больше, чем живые. Но для этого им нужен огонь. Посредник, проводник между двумя мирами.
– …мне тебя очень не хватает, отец. Твоей поддержки, твоего присутствия, – тихо шепчет Кассиус, глядя на пламя. – При жизни я не успел тебе сказать, как я люблю тебя… Наверное, не хватало духу. Знаешь, я всегда, с самых малых лет хотел быть похожим на тебя. Мечтал, чтобы ты мною гордился и радовался успехам. Чтобы в кругу аристократов мог услышать: «это Алессандро из рода Корто. Кстати, его старший сын – сильный чародей, так что нужно будет пригласить его к нам на следующий прием…» Чтобы мы вместе ездили на твою любимую охоту… И когда-нибудь подержал на руках моих детей, твоих внуков.
Две слезы так и не смогли покинуть глаз юноши. Капельки влаги остались в уголках слегка покрасневших глаз.
– …а еще я хочу верить, что мать и сестренка еще не присоединились к тебе. Вы втроем – моя семья, и я никогда не забуду этого.
Больше Кассиус не проронил ни слова, лишь безмолвно смотрел, как догорает тонкая поминальная свеча. Когда от свечи оставался крохотный огарок, лужица воска с коротенькой горящей нитью, чародей подпалил от догорающей новую свечу. И поставил на старую, туша ее и одновременно фиксируя остывающим воском.
Глубоко вздохнув, он помассировал уставшие глаза. И сосредоточился на разгорающемся пламени. Руки опустились на стол. На лице «проявилась» холодная, безжизненная маска потомственного аристократа.
– Мое почтение, славные предки. Я, Кассиус, сын Алессандро, внук Константина, правнук Иуста, прямой потомок Акутиона Всевидящего, основателя рода Корто. Пред вашим ликом я даю клятву: найти и уничтожить врагов, очернивших, оклеветавших и осудивших род, не имея на то оснований. Я, глава рода Корто, объявляю кровную месть роду Деодоро, имперским судьям и Анитилу III, императору!
Кассиус порезал ладонь об один из мечей. Смочив большой и указательный пальцы правой руки в крови, потушил огонек влажными пальцами. Легкий дымок, поднявшийся от потухшей свечи, вместо белесого приобрел отчетливый красноватый оттенок. Юноша кивнул сам себе. Значит, клятва угодна и принята предками. Они тоже жаждут мести. Кровь убитого отца, Алессандро, по родовому кодексу и кодексу аристократов смывается только жизнями. Плевать, что для этого нужно убить всех императорских судей, уничтожить род Деодоро и самого императора, нынешнего правителя государства. Такие обиды не прощаются. Враги думают, что они слишком могущественны, и решили покуражиться, отправляя Кассиуса сюда? Что он погибнет здесь, как и все до него?! Пускай. Посмотрим, кто первый увидит ухмылку Плутона в царстве мертвых.
Выбор виновных вовсе не случаен. Кассиус долго думал, кому он должен мстить. Во-первых, Гай Деодоро. Его род давно враждовал с Корто, более двух поколений. Но пока это оставалось в пределах чести, на это закрывали глаза. Последний конфликт был с Урваном, племянником Гая. Тогда член рода Деодоро вызвал на дуэль Татиона, старшего сына Алессандро, брата Кассиуса. Все честно – одинаковое холодное оружие, по двое секундантов с каждой стороны. Урван умер на месте. Однако старший сын Алессандро пережил его лишь на три дня – слишком серьезные ранения получил. После чего, видимо, Гай решился на низость – составил подложное обвинение. Так как он нанес вред всем ныне живущим Корто, Кассиус решил объявить кровную месть всему роду. Это снимало любые ограничения. Никаких правил для уничтожения врагов-кровников кодекс аристократов не предполагал. Можно нанять убийц. Подстроить несчастный случай. Оклеветать, чтобы его уничтожили по законам империи. Подсыпать яд в еду. Стравить с другим могущественным родом. Лично вырезать все живое в родовом замке. Сжечь, утопить, повесить…Все, на что хватит сил, знаний и средств. Единственное условие – до смерти первого врага нужно зайти в любой храм Плутона и написать своей кровью на стене свое имя и под ним тех, кого собираешься убить.
Юноша решил, что остальные судьи также заслуживают смерти. Раз они поддержали обвинения Гая, несмотря на абсурдность и незаконность, – значит, сами вынесли себе приговор. Точно так же обстоит дело с императором, Анитилом III. Он – глава империи. При вступлении на престол клялся вершить дела законом, а не чувствами. А в зале Императорского суда обещал ставить правду превыше выгоды. Да любому простолюдину, не то что Анитилу, было ясно – род Корто оклеветан. Однако император был согласен с приговором. Значит, тоже умрет…
