– Никакой это не дар! – рыдала Хелен. – Это уродство! Это даже не совсем тело! Джорис сам так сказал!
– Ну да, но ведь Джорис мыслит в терминах своего мира, – сказала Ванесса. – А я уверена, что нельзя подходить к одному миру с мерками другого. Хелен, тебе же будет гораздо лучше, если ты будешь думать об этом как о даре, которому ты пока не нашла применения. Неужели тебе никогда не дарили таких подарков? Бывает, что подарят тебе какую-нибудь ерундовину, и ты понятия не имеешь, что тебе с ней делать, а потом оказывается, что это очень-очень нужная штука, ну, например, открывашка.
Хелен умудрилась рассмеяться, не переставая плакать.
– Умно! Теперь буду называть свою руку открывашкой. Как ты до этого додумалась?
– Я и сама иногда так себя чувствую, – ответила Ванесса. – Я учусь на врача, потому что у нас все в семье врачи, но во мне есть много всякого разного, что мне для этого не пригодится. Вот я и думаю, что когда-нибудь всему найду применение.
– Надеюсь. – Хелен хлюпнула носом.
Ванесса спросила:
– Ну что, тебе легче?
– Да. – И тут Хелен вся взвилась от ярости. – Мой приборчик пригодится мне, чтобы уничтожить Их за то, что Они сделали с Джейми!
Через некоторое время пришел Адам и разбудил меня:
– Ванесса спрашивает, ты поужинаешь, когда она что-нибудь приготовит?
– Конечно, – ответил я. – Я сейчас съел бы даже ту дикую мышь. Адам, а кто эта дама в шляпе вон на той фотографии?
Адам прижал пальцем очки к переносице, чтобы было лучше видно.
– А, она… Это моя прабабка, которой меня третировали, сколько себя помню. Она была одной из первых в истории женщин-врачей или что-то в этом роде. Вон там лежит альбом с другими ее фотографиями, хочешь – посмотри.
– Зависит от того, сколько ждать ужина, – сказал я.
– Десять минут. – Адам принес мне альбом. – Предупреждаю, тут она или позирует у кадки с комнатным папоротником, или расчленяет труп. На человека она похожа только на первой фотографии. Тогда ей было лет пятнадцать. Говорят, Ванесса пошла в нее. На фотографиях тех лет рыжие волосы получались черными.
Он ушел, и я открыл альбом. И сразу понял, почему эта дама показалась мне знакомой. Черноволосая – то есть так получилось на фотографии – девушка на первом снимке и правда была похожа на Ванессу, только не такая красивая. Ванесса, конечно, была старше. Эта девушка еще не вышла из возраста, когда все девчонки воображают себя принцессками. Было видно, что и для этой фотографии она несколько часов напролет выбирала наряд и напринцессилась всласть. Но при этом она напомнила мне даже не Ванессу, а мою сестру Эльзи. Она до того напоминала мне Эльзи, что я даже поглядел ей на ноги, ожидая увидеть там ботинки Роба, которые она донашивала. Но на ней, конечно, были изящные крошечные остроносые туфельки, из тех, какие мои родители ни за что не могли бы себе позволить.
На остальные фотографии я и смотреть не стал. Когда Хелен пришла сказать, что ужин готов, она спросила:
– Джейми, что с тобой?
Я сглотнул – по ощущениям, половину горла.
– Знаешь, в тот раз, когда мы изображали лошадь в пантомиме и ты решила, что в толпе стоит твоя мама, ты проявила просто чудеса выдержки, – проговорил я. – Я бы так ни за что не смог.
– Я же понимала, что ты прав, – сказала Хелен. – А почему ты вспомнил?
Я показал ей фотографию.
– Это почти точь-в-точь моя сестра Эльзи, – сказал я. – Этот мир так похож на мой, что мой, наверное, следующий.
– Тогда почему ты прямо не сказал? Зачем ты позволил нам тут задержаться?! Я пойду скажу Джорису, и мы завтра же двинемся дальше.
От этого я сразу приободрился. А от ужина приободрился еще больше, хотя готовила Ванесса просто из рук вон плохо. Оказалось, что ей помогали Хелен и Джорис, и мне даже подумать страшно, что стряпала Ванесса, когда управлялась сама. Пока мы ели, Джорис говорил про Констама. Говорил он не умолкая. У него появились два новых слушателя – Ванесса и Адам, – и своего случая он не упустил.
– Он когда-нибудь останавливается? – шепнул мне Адам.
– При мне – ни разу, – ответил я. – Но он ходит в Цепях всего два дня.
– Адам, когда больше двух, говорят вслух! – сказала Ванесса.
– Ну и кто у нас старая селедка в красном парике? – ощерился Адам.
– А ты – мерзкий слепой крот! – парировала Ванесса.
Меня просто поражало, как грубо они разговаривают друг с другом. При этом они не то чтобы обзывались ради забавы. Они старались по-настоящему оскорбить и задеть друг друга. Но когда они прекращали перепалку, то вели себя как добрые друзья. Меня эти перепады нервировали. Когда брат с сестрой в третий раз напустились друг на друга, даже Джорис умолк. Потом ссора кончилась, и настала полная тишина.
– Ах, виноват, – сказал Адам. Виноватым он себя не чувствовал. – Джейми, мы хотим что-то предпринять по поводу Них. Мы считаем, что нашли в Их правилах кое-какие лазейки.
Оказалось, они обсуждали все это, пока я спал. Адам составил список всего, что знали о Них Хелен и Джорис, – ничего не упустил, – и они совместными усилиями вспомнили, что говорил о Них я.
А потом Адам как следует все обдумал.
– Во-первых, – начал он, – правила создали Они, но теперь правила, по всей видимости, действуют сами, автоматически, вспомним некий инцидент в некоем проулке. Во-вторых, таких, как вы, Они называют рандомами. А рандом по определению – нечто непредсказуемое, то, что возникает неожиданно, несмотря на правила. Но я считаю, что Они применяют этот термин несколько шире. Скажите, какая у вас главная общая особенность?
– Мы застали Их за игрой, – сказал я.
– Верно, – кивнул Адам. – Как только вы Их увидели, вы вышли из игры, и вас превратили в скитальцев и тем самым нейтрализовали. И тут же начала действовать масса новых правил, чтобы вы такими и остались. Почему?
– Потому что иначе мы рассказали бы все обычным людям вроде вас, а вы захотели бы что-то предпринять по Их поводу, – ответил я.
– Да, именно этого Они и добиваются – чтобы вы так думали, – сказал Адам. – Однако ты упускаешь из виду одну деталь истории Хелен. Учительница Хелен Их не видела.
Я почувствовал, как у меня упала челюсть. И поскорее закрыл рот. Он был набит. Что сказала бы мама!..
– Тогда что у Них за игра такая? Ты хочешь сказать, что большинство людей Их вообще не видят?
Лицо у Адама раскраснелось от восторга:
– Вот именно! Я знаю, как это устроено! Это гениально! Вот бы можно было так устроить в обычных варгеймах! Это добавляет дополнительную побочную игру и превращает Их игру в настоящее казино! Вот что происходит. Когда вы доказываете, что видите Их, и превращаетесь в скитальцев, то вступаете в колоссальную игру, где все зависит только от случая, вроде «Лудо» или, например, «Змеек и лесенок», которая ведется параллельно с варгеймом. Только подумайте. Сотни, а может, и миллионы людей бродят по игровому полю, где происходит неизвестно что. Если они встретятся с нужными людьми в нужном месте, то могут разрушить все, что Они строят. Правда, все шансы на Их стороне. Представьте себе, как мала была вероятность, что вы встретитесь и познакомитесь, потом попадете сюда, найдете меня, убедите меня, что вы говорите правду, и к тому же окажется, что я что-то понимаю в варгеймах, – среди миллионов миров и миллионов людей, которые ничего о них не знают! Но и такое может случиться. И случилось. А теперь, раз это случилось, мы можем победить в игре и разбить Их наголову.
