– Кому от этого плохо? – воскликнул Джулиан Эддимен. – Мы же просто забавы ради…
– Нельзя заниматься такими вещами ради забавы! – рявкнула Имоджин.
– То есть ты не будешь? – спросил Джулиан.
– Нет! – Имоджин дрожащей рукой сгребла в горсть свои лиловые бусы и принялась их нервно грызть. – И никто не должен!
Джулиан Эддимен бросил возмущенный взгляд на Шарт.
Шарт устало проговорила:
– Имоджин всегда была такая. Ее первые слова были… – Шарт глумливо, делано пропищала: – «Я не игра-а-аю!»
Салли поймала себя на том, что подплывает поближе к столу.
– Шарт, что за чудовищная жестокость?! Как ты смеешь обижать Имоджин, только чтобы угодить Джулиану Эддимену?
Никто, конечно, ее не слышал, кроме Оливера. Он зарычал.
– Слушайте, если нам явится призрак и что-то скажет, – дипломатично заметил Нед, – понадобится кто-то, кто будет все записывать. Может, Имоджин?
– Да, Имоджин, – беспощадно прошипела Шарт. – Или будешь записывать, или уходи.
Имоджин грызла бусы, не зная, как быть.
Джулиан Эддимен засмеялся:
– Пусть идет. Присутствие неверующего может все погубить.
– Я останусь и буду писать, – мятежно возразила Имоджин. Именно на это и рассчитывал Джулиан Эддимен – Салли видела по его лицу.
– Не понимаю, как ты мог мне нравиться! – сказала она Джулиану, и Оливер снова зарычал.
– Успокойся, – сказал Нед Оливеру. – Что нам делать, Джулиан?
– Все садятся в круг и кладут палец на край стакана, – тут же ответила Шарт. – Через некоторое время он должен задвигаться. Мы задаем вопросы, а он по буквам отвечает.
– Да ладно! – сказал Говард. – Я тоже неверующий, затесавшийся в вашу компанию. А свет будем выключать?
– Дурак! Как мы тогда буквы разглядим? – поинтересовалась Фенелла.
Салли зависла над столом, над пятью склоненными макушками и пятью руками, звездообразно вытянутыми к центру, с пальцами на стакане. Самое время всех хорошенько напугать. Первым делом надо вогнать Шарт куда следует, подумала она, посмотрев на Имоджин, которая села поодаль от стола, склонившись над блокнотом. Салли медленно и даже с опаской снизилась к пальцам на стакане.
– А что будет, если сейчас зайдут ваши родители? – засмеялся Джулиан Эддимен.
Все руки тут же напряглись. Даже если бы у Салли хватило сил сдвинуть стакан, преодолев сопротивление пяти застывших рук, ей не удалось бы подобраться к ним. Страх затрещал в жизненном поле вокруг пальцев. Это было как удар током. Салли пискнула и отскочила. От рокочущего рычания Оливера буквы на столе задрожали.
– На самом деле они никогда не приходят, – сказала Имоджин, сидевшая вне круга.
– Чепуха, – сказала Салли. – Приходят, конечно. Поделом вам, если они придут именно сейчас!
– Да успокойтесь вы, – сказала Шарт. Лицо у нее по-прежнему было жесткое и сияющее от пылких чувств к Джулиану Эддимену. – Если мы все не расслабимся, ничего не получится. Посидите тихо. Кто-нибудь, расскажите анекдот или что-нибудь занятное.
– Призрак комода, – вдруг сказал Нед Дженкинс. – Когда я был маленький, мне рассказывали такую страшилку про привидение: как дети приходят в заброшенный дом, и видят там деньги на столе, и хотят взять, а привидение им и говорит: «Я страшный призрак Эйбл-Мейбл, не смейте трогать мою мебель!» Я думал, что это призрак комода.
Все озадаченно замолчали. Салли робко снизилась. Теперь до стакана среди пальцев вполне можно было дотронуться. Салли сделала пробный рывок. Ее рука – то есть то, что было у нее вместо руки, – опустилась в стакан между пятью потрескивающими живыми пальцами. Как будто в центр горелки на газовой плите. Только эту газовую горелку крепко держали пять оцепенелых рук, и сдвинуть ее было невозможно.
– Что-то я не понял, о чем ты, – сказал Говард Дженкинсу.
– Ну, я думал, это был призрак мебели, – смущенно пояснил Нед.
– Правда? Тогда я расскажу вам кое-что по-настоящему занятное, – сказал Говард. – Вам ведь известно, что я гордый владелец металлоискателя? Обычно я проверяю им места для пикников в низинах, и вы себе не представляете, сколько денег там теряют. Так вот, сегодня в обед Грир попросил у меня металлоискатель – просто развлечься – и пошуровал им в роще за спортивным полем. А металлоискатель как заверещит! Судя по всему, там в земле просто залежи металла.
Салли почувствовала, как стакан мягко съезжает вбок вместе с ней.
– Помогите! Здесь призрак! – закричала она и едва не выскочила из стакана.
Потом она сообразила, что просто мышцы на самой длинной руке незаметно заработали. Палец Джулиана Эддимена потрескивал чуть сильнее прочих, и этот палец тихонько сдвигал стакан в сторону.
– Прекрати! – Салли нажала на палец.
Ей удалось уравновесить усилия Джулиана, и стакан неуверенно застыл. Улыбка, искривлявшая алые губы Джулиана Эддимена, погасла и сменилась изумленной гримасой.
– Двигается, – прошептал Нед.
– Не подавай виду, что заметил! – одернула его Фенелла. – Что ты там рассказывал, Уилл?
Говард не сводил со стакана круглых глаз, но продолжал:
– Ну, Грир сообразил, что нашел что-то большое, но он же идиот, поэтому не стал ничего сам раскапывать и даже мне не сказал. Нет. Взял и доложил Самому. А Сам помчался туда вечером со всеми нами и сказал, что мы, возможно, нашли клад с римскими монетами.
– Ага, поняла, как это делается! – сказала Салли. – Надо навалиться против движения пальцев. На это жужжащее поле вокруг них удобно налегать. Ну держитесь!
Она потащила стакан в сторону буквы Ш, поскольку решила начать с Шарт.
– И что, правда римский клад? – едва дыша, спросила Шарт, когда стакан пошевелился.
– Нет, – рассеянно отозвался Говард, завороженный стаканом. – То есть я не знаю. Сам забыл взять с собой лопату – копать было нечем.
– Точно двигается, – сказал Нед.
И верно. Салли навалилась на стакан со всей силы. И все равно он только еле заметно полз.
– Вот теперь пора спрашивать, – проговорил Джулиан Эддимен. Глаза у него горели от восторга и волнения – синие-синие и такие сияющие, что становилось не по себе. Он громко и раздельно проговорил: – Есть тут кто-нибудь? Если да, покажи букву «Д».
– А если нет – Н, – пробормотал Нед.
– Как вам угодно, – сказала Салли.
Посмотрела через несуществующее плечо и нашла Д. Пришлось налечь изо всех сил. Пять рук не были готовы уступать. Но потом все-таки расслабились – и стакан помчался по столу.
– Е, – сказал Джулиан Эддимен. – Ты там записываешь, Имоджин? По-моему, можно считать, что это «да». Пиши: «Запрос Д». А ведь работает! – Он снова заговорил громко и раздельно: – Скажи, пожалуйста, как тебя зовут?
