«Да, – прошептала Айвори. – Да, он был здесь той ночью. Я вспомнила».
– Кто? – уточнила Джуд.
«Этьен Маллой».
Джуд увидела, на ком остановился взгляд Айвори – долговязом мужчине с зачесанными назад белоснежными волосами, высокими скулами и голубыми глазами. Он был одет в темный костюм, цена которого, по всей видимости, превышала годовой заработок Джуд. На вид ему было не больше тридцати, но в Батон-Нуаре на внешность нельзя полагаться. Этьен Маллой оказался одним из самых красивых мужчин в зале.
«Кто он?» – поинтересовалась Джуд.
«Он – любовь всей моей жизни», – ответила Айвори.
Джуд чувствовала страшное смятение Королевы, чьи чувства боролись внутри, отчаянно пытаясь найти выход.
«Но если он любовь всей вашей жизни, вы же не думаете…»
«Посмотри на него! – перебила Айвори. – Он – вампир. А я – человек. Я постарела, а он остался молодым. Он бросил меня, как только я потеряла молодость и красоту, и… я плохо отреагировала. Он разбил мне сердце, а я в отместку разбила его. – Айвори вздохнула. – Да, Этьен Маллой имеет все основания ненавидеть меня. На самом деле у него даже больше причин, чем у большинства».
Этьен стоял у стены и искал кого-то глазами. Едва он завидел Айвори, его взгляд похолодел еще сильнее. От его вида Джуд бросило в дрожь.
В следующую секунду вампир развернулся и исчез из зала. Воспоминания Айвори померкли, и Джуд снова вернулась в реальность в полупустой джаз-клуб.
«Вы видели его снова тем вечером? – спросила Джуд, развернув стул обратно к барной стойке. – Он к вам подходил? Говорил с вами?»
«Нет, – равнодушно ответила Айвори. – Но его ненависть ко мне настолько сильна, что я не сомневаюсь в его причастности».
Покинув клуб, Джуд пересказала Софии всю историю. Как только она дошла до сцены появления Этьена, ведьма тут же перебила Джуд:
– Этьен Маллой?
– Ты о нем слышала? – удивилась Джуд.
– Он один из самых опасных вампиров в Батон-Нуаре, – пояснила София.
– Ну, почти все вампиры опасны…
– Да, но Этьен больше не носит амулет Человечности.
– Ах, вот оно что.
Обращаясь в вампира, человек терял в процессе смерти и воскрешения большую часть человеческих черт и превращался в бездушную, бессердечную копию самого себя. Воспоминания, симпатии и антипатии сохранялись, но исчезали несколько важнейших качеств души, в том числе – способность любить.
Тогда практики каджу создали амулеты Человечности, которые могли восстановить некоторые человеческие качества или усилить те, что остались. Многие вампиры носили амулеты, утверждая, что без страсти жить скучно и неинтересно. Однако были и те, кто по какой-то причине предпочитал заглушить эмоции, оставаясь холодным и безжизненным.
«Это моя вина, – тихо призналась Айвори. – Он снял амулет Человечности из-за меня».
«Лучше вам рассказать эту историю целиком, – сказала Джуд Королеве. – Но не сейчас. Меня ждут в Лунном Свете».
«Лунный Свет! – воскликнула Айвори. – Я могу рассказать такие истории об этом местечке, что тебе тошно станет. Какого черта ты забыла в этом проклятом доме?»
«Я там работаю, – ответила Джуд. – Два раза в неделю играю на трубе для Андре Майстро».
«Правда? – удивилась Айвори. – Я никогда тебя там не видела».
«А я вас видела, – призналась Джуд. – Из совятника. Андре предпочитает, чтобы я играла именно там».
«Полагаю, Призрак не желает твоего присутствия в доме».
«А вы зачем туда ходили?» – полюбопытствовала Джуд. Ей всегда было интересно это узнать.
Но Айвори тут же умолкла.
«А это уже не твоя забота, девочка моя».
«Ладно, мне пора. Королева вы или нет, но я не могу потерять оплачиваемую работу».
Она ожидала, что Айвори устроит скандал, но, к ее удивлению, Королева каджу легко согласилась.
«Я пока подумаю, что делать с Этьеном. Если бы ты смогла заполучить прядь его волос, я бы создала заклятие, и он бы сознался в содеянном. Вот только большую часть времени он проводит в своем клубе, куда пускают только по приглашениям».
Джуд подумала о том, что даже если она и достанет приглашение, то добыть прядь волос вампира… Без шансов.
«Позволь мне самой позаботиться об этом», – попросила Айвори.
Пожав плечами, Джуд попрощалась с Софией и вернулась домой, где взяла трубу, а затем отправилась прямиком в Лунный Свет.
Глава 6
Вот уже три столетия поместье Лунный Свет возвышалось над районом Фонтанов. Этот странный, прекрасный в своем уродстве дом был спроектирован и построен безумцем. Несомненно, он являлся одним из лучших домов в Батон-Нуаре. Однако теперь, после всех ужасающих событий, особняк приобрел дурную репутацию и обесценился. Никто, кроме Майстро, там больше не жил. К тому же территория поместья располагала собственным кладбищем, изобилующим останками усопших членов семьи Майстро.
К кладбищу примыкало болото с пришвартованной к берегу лодкой и ржавеющим колесным пароходом. Словно паук, особняк возвышался в центре обширной территории посреди разнообразных построек. К их числу относились оранжерея, беседка и совятник – великолепная башня высотой в несколько этажей, где до самого верха высились ниши с насестами для сов.
Эти птицы были крайне непопулярны в Батон-Нуаре, и из-за ассоциации с Крэгом люди часто их калечили. Даже противники жестокого обращения с животными не забирали сов в свои дома, а оставляли у ворот Лунного Света для Призрака.
Джуд против птиц ничего не имела, но не могла не возмутиться тем фактом, что жили они в гораздо большем комфорте, чем подавляющее большинство простых людей в Батон-Нуаре. На протяжении многих лет Майстро оставались сказочно богатой семьей, но, похоже, из всей родни остался только Призрак. Он вырос в достатке и изобилии и, вероятно, не имел ни малейшего понятия о бедности и нужде. За это Джуд его слегка ненавидела, несмотря на свою работу, благодаря которой у них с папой до сих пор имелась крыша над головой.
Толкнув дверь совятника, Джуд с облегчением обнаружила, что Пэрис ее не ждет. Значит, на этот раз домой ее никто не отправит. Первый этаж представлял собой маленькую круглую комнату с красным ковром на каменных плитах и стулом посередине. Ковер окружали глянцевые деревянные подсвечники. Мерцающий свет отбрасывал танцующие тени на темные каменные стены над головой девушки.
Джуд слышала тихое шуршание перьев сов, но видела лишь случайные отблески света в их глазах. Комната разделялась декоративной ширмой изумительной красоты. На ткани было вышито изображение духа музыки и всеобщего любимца – Папы Луи. Несмотря на стертые до костей пальцы от постоянной игры, его всегда изображали лучезарным и счастливым. Папа Луи умел играть на любом инструменте, но предпочтение отдавал фортепиано. На его лице сияла счастливая улыбка музыканта, в то время как кости вылезали из-под кожи, орошая кровью запястья.
