Дожидаться окончания минуты они не стали. В первом окне салона дрогнула занавеска, и стала видна чёрная тряпка, высунутая откуда-то снизу.
– Без оружия!.. – долетело сквозь разбитое ветровое стекло. – И в наручниках!..
Кто-то там явно насмотрелся боевиков, где именно так всё и происходило. Саша вздохнул:
– Ну что, надевай скрепки, Степаныч… Он отдал Клюеву ствол, потом удостоверение, повернулся спиной и подставил напряжённые запястья. Подполковник тихо выругался и застегнул наручники – не сильно, на один щелчок. Положил ключ Лоскуткову в карман…
– Моим дай знать, – сказал Саша. Улыбнулся – всё, мол, будет ёлочкой! – и пошлёпал по бензину к автобусу.
– Эй, на борту! – окликнул он, подойдя. – Выпускайте народ!..
Дверь зашипела сжатым воздухом и приоткрылась навстречу. Изнутри, журча по ступенькам, закапала бензиновая струйка, и Лоскутков понял, что автобус пропитался, как губка. Потом сквозь щель он заметил «героев дня». В салоне благодаря задёрнутым занавескам было почти темно, и к тому же они полагали, что квалифицированно прячутся за сиденьями, но он в секунду рассмотрел их всех. И узнал. И они увидели его. И тоже узнали.
Саша сделал ещё несколько шагов и поднялся в автобус. Потом оттуда начали выскакивать дети. Они по одному выпрыгивали наружу и с плачем бежали навстречу русским полисменам. Для них кошмар кончился.
– Киса, это ведь тот гад, который Плечо отоварил!.. – в пятнадцатый раз повторил Гном. И ткнул Сашу концом ствола в печень: – Дёрнешься, сразу пристрелю!
Лоскутков стоял рядом с водительским местом, и Гном держал его на мушке, а Пенис обыскивал. Причём абсолютно неграмотно.
– Эти, что ли? – Он наконец вытащил из Сашиного кармана маленькие ключи. – Эти? А ну говори! Живо!
И для доходчивости попытался ударить Сашу в пах. Так, словно в автобусе шёл допрос и Лоскутков упорно о чём-то умалчивал. Саша легко закрылся от удара и укоризненно покачал головой, кивая на пистолет:
– Ребята, не дай Бог он у вас выстрелит… Мяукнуть не успеете, все вместе взлетим. Убрали бы, от греха-то подальше… Серьёзно, пацаны. Пока никто ещё не погиб!
Но Гнома никакая сила на свете не заставила бы выпустить «ТТ» из руки. Только не теперь, когда он успел узнать восхитительное ощущение курка – нажал, и нет проблем!..
– Заглохни, мент!.. – рявкнул он и вознамерился треснуть Лоскуткова рукоятью по голове. Саша не дал ему этого сделать, лишь усмехнулся:
– Ты уже водиле черепушку разбил, что он на ногах не стоит. Ты что думаешь – вместо меня тебе ещё кого-то пришлют?..
Они начали переглядываться. На самом деле ситуация была вроде той, когда жадная птица хватает рыбину побольше себя, да ещё слишком глубоко запускает в неё когти: и из воды не поднять, и уже не выпустить, даже если захочется. Они просто боялись снимать с Саши наручники. Помнили, на что он был способен.
– Слушайте, – командир группы захвата сделал вид, что теряет терпение, – вы что, за дурака меня держите? Я, по-вашему, воевать сюда полез?.. – Он повёл плечами, переступил с ноги на ногу, и вдруг стало полностью очевидно, что он, если бы захотел, с лёгкостью уделал бы всю их бригаду, даже не вылезая из «скрепок». – Ну вот начну я сейчас ногами махать, – продолжал Саша. – А вы – шмалять с перепугу. Ну и дальше-то что?..
Это подействовало. Гном облизал губы и оглянулся на Кису. Та сидела на мягком бархатистом сиденье, поджав под себя ноги: по полу только что журчал бензиновый ручеёк, и Киса инстинктивно пыталась забраться от него как можно дальше. На холоду бензин испарялся не так активно и не так бил по мозгам, как летом, в тепле, и к тому же пары частью выдувало сквозь разбитое переднее стекло, но всё-таки очертания салона начинали понемногу «плавать» перед глазами. Однако восприятие происходившего ещё оставалось достаточно здравым, и Киса кивнула. Мент был прав. Сейчас главное – побыстрей убраться отсюда. А там поглядим…
Пенис приготовил ключи, а Гном прижал дуло пистолета Саше к виску:
– Садись за руль.
Киса не зря таскалась в свой престижный лицей: она всё-таки сумела сориентироваться по карте. И предложила прорваться на автобусе в район Киевской улицы. А уж там, в бывших Бадаевских складах, были такие лабиринты, норы и щели, что – фиг поймаешь. Даже с собаками. Правда, согласно первоначальному плану, удирать предполагалось с деньгами. Упакованными, опять-таки как в кино, в серебристый импортный кейс…
…Однако судьбе было угодно, чтобы оранжево-красный автобус с нарисованным на борту ястребом так и не сдвинулся с места. Пенис даже не успел вставить ключ в замочек наручников, когда снаружи послышался натужный рёв двигателей. Шустрый чернявый Кармен кинулся в хвост автобуса и осторожно выглянул в щёлку. Увиденное враз похоронило все надежды. К автобусу, осторожно хлюпая колёсами по бензиновой луже, медленно придвигались два тяжёлых грузовика. Когда они остановились, стало ясно, что о Бадаевских складах можно забыть.
– Это ты, гад, подстроил!.. – завизжал Фарадей и что было силы вмазал Лоскуткову сзади по почкам. Добавил локтем в позвоночник и заорал: – Сука, падло, лягаш!.. На колени!.. На колени, убью!..
В руке Гнома бешено плясал пистолет, и Саша подчинился, понимая, что все его усилия пошли прахом. Вернее, прахом их пустил кто-то там, снаружи, отдавший этот идиотский приказ. Клюев?.. Нет, конечно, не Клюев… В лицо, прямо по губам, шарахнул чей-то ботинок. Саша ещё мог подняться и дать отпор, но предпочёл стерпеть, потому что в ином случае истерически хохочущий пацан просто открыл бы стрельбу… неминуемо устраивая адский костёр себе и другим.
– Ну? И чего добиваетесь? – Саша сплёвывал кровь, зубы шатались. – Дайте я им объясню, чтобы убрали…
Но загнанные в угол, насмерть перепуганные и к тому же ещё нанюхавшиеся «террористы» не способны были услышать уже ничего. Сашу схватили за скованные руки и резко дёрнули вверх, выворачивая суставы. Тут Фарадей обнаружил, что наручники застёгнуты очень неплотно, и затянул их как следует, до отказа. А потом куском проволоки примотал за цепочку к подлокотнику кресла. Вот теперь чёртов мусор, показавший Плечу где раки зимуют, не мог поделать вообще ничего. Зато перед ними возможности открывались великолепнейшие!.. Фарадей взвыл от восторга и квалифицированно впечатал ботинок сорок четвёртого размера пленнику в рёбра, ощущая, как подаются под ударом кости и плоть. Чувство собственного всевластия было восхитительным и пьянящим. Никакие тёлки ничего подобного Фарадею отродясь не давали. Черноволосый красавец мент был как-никак не чужой, и он не мог не то что ударить в ответ – даже и защититься…
В импортном автобусе центральный проход всё равно узкий, и когда в таком проходе бьют ногами стоящего на коленях – не очень-то развернёшься. Пенису никак не удавалось принять деятельного участия в расправе, он метался за спинами, лез на сиденья и кричал:
– Дайте я его обоссу!.. Дайте я его обоссу!..
Во Плечо будет ржать, когда они расскажут ему…
