– Алё!.. – Жуков в одних трусах выбежал в коридор и схватил трубку, спросонья чуть не уронив аппарат. Он был внутренне готов произнести обычное: «Это не милиция!», выдернуть вилку и отправиться досыпать (хотя после драматичного спринта босиком по холодному полу и неизбежных расспросов жены досыпание делалось проблематичным).
Однако вместо встревоженных или – что тоже бывало – полупьяных излияний из трубки послышалось нечто совершенно иное.
– Ты на всех так гавкаешь-то? – долетел с Комендантского аэродрома раздражённый голос Жукова-старшего. – Или только на отца?
– Извини, бать… – Валерий Александрович потёр пальцами переносицу и опустился на край табуретки, зябко поджимая босые ступни. Отец звонил ему не особенно часто, но если уж звонил, то трубку клал не раньше чем через полчаса. – Извини, – повторил он. – Мы тут спим ещё, я сорвался, думал – опять милицию требуют…
– Спите?.. Белый день на дворе! – буркнул отец. За окнами стояла чернильная зимняя тьма, но для пожилого человека это была мелочь, не стоившая, чтобы принимать её во внимание. – Тоже взяли моду, дрыхнете до обеда!.. Срам один!.. Твоя бабушка в час ночи ложилась, а в три уже вставала корову доить!..
Жукова-старшего звали Александром Васильевичем. Если учитывать ещё и фамилию, он приходился частичным тёзкой сразу двум знаменитым полководцам и тем немало гордился. И надо ли говорить, что норов у него был – куда там обоим великим. Сын, сорокапятилетний доктор наук, только тихо вздохнул и приготовился ждать, чтобы родитель завершил общепедагогическое вступление и перешёл к конкретным проблемам. Спорить со стариком было бесполезно. Равно как и пытаться внушить ему уважение к иному образу жизни…
– Так ты что, не слышишь, КАК я говорю?!. – взорвался Александр Васильевич.
Жуков-младший снова потёр переносицу и вроде бы догадался.
– С зубами что-нибудь?.. – спросил он осторожно.
– «Что-нибудь»!.. Не свозил меня тогда к доктору, а теперь…
Когда человеку прилично за семьдесят, своих зубов у него остаются, как правило, считанные единицы. Одна из таких «считанных единиц» у Александра Васильевича давно уже давала повод для беспокойства. Зуб, служивший опорой для мостика, пошатывался в челюсти и временами болел. Ещё добрых полгода назад, летом, Валерий Александрович предлагал отцу съездить к знакомому стоматологу, искоренить причину дискомфорта и сделать новый протез. Старик, однако, упёрся рогом – не поеду, и всё. Пускай сам выпадет, тогда, мол, и посмотрим.
Теперь это называлось – «не свозил меня тогда к доктору». Жуков-младший вздрогнул от незаслуженной обиды, но промолчал.
– Ну и что ты теперь делать намерен?.. – грозно поинтересовался отец.
Что в таких обстоятельствах делают люди, поднятые с постели ни свет ни заря?.. По счастью, стоматолог был добрым личным знакомым, и уровень отношений допускал экстренные звонки в любое время суток. Накинув халат, Валерий Александрович разыскал сначала очки, потом телефонную книгу и хотел было уже набрать номер, но спохватился и пошёл на кухню, где за оконным стеклом висел прибитый к деревянной раме термометр. Не хотелось даже и думать о том, как всё будет, если за ночь вдруг существенно похолодало. Жуковский «Москвич» уже месяца два стоял в гараже на приколе, поднятый на специальные подставки для временной разгрузки рессор и густо намазанный консервирующим составом, чтобы не портились хромированные детали. Машина, сошедшая с конвейера двадцать три года назад, рассчитана была преимущественно на летнюю эксплуатацию. То ли с тех пор наступило климатическое похолодание, то ли конструкторы прежних времён не усматривали у народа веских причин для зимних поездок… В общем, запуск мотора в серьёзный мороз был чреват всевозможными неприятностями и трудами – инструкция предписывала заливать (да не по одному разу) подогретые тосол и масло. А если учесть, что электричество в жуковском гараже то и дело отключали, проблема приобретала черты катастрофы…
Пока Валерий Александрович, протирая очки, шёл на кухню к термометру, в голове у него успела пронестись нечестивая мысль об Алексее Снегирёве и его вездеходе. Если там, к примеру, минус пятнадцать…
На градуснике был ровнёхонько ноль. И, словно в подтверждение, по подоконнику тяжело шлёпали капли, срывавшиеся откуда-то сверху. А дальше, над крышами, виднелись унизанные огоньками высокие трубы тепло-энергоцентрали. Огоньки мерцали, как алые звёзды, и тучи белого дыма, вылетавшие из труб, стелились практически горизонтально… Жуковская квартира располагалась на последнем этаже, под чердаком. Валерий Александрович прислушался и услышал, как сырой оттепельный ветер гремел на крыше листами железа.
Сзади приоткрылась дверь. Заспанная Стаська вышла на кухню, отчаянно зевая и кутаясь в большой старый платок.
– Дядь Валь, – сказала она, – может, дяде Лёше позвоните?..
Следом за девочкой, шире распахнув дверь толчком лобастой головы, на кухню проник Рекс. Просторная кухня сразу сделалась тесной. Кавказский овчар по возрасту ещё числился щенком, но назвать его таковым не поворачивался язык. Это был вовсе не тот трогательный пушистый комочек, который людям свойственно представлять себе при слове «щенок». Перед Жуковым стоял могучий мохнатый зверь с тяжёлым взглядом и страшенными зубищами. Нину, помнится, чуть удар не хватил, когда Снегирёв приволок кобеля в дом и торжественно подарил его онемевшей от восхищения Стаське. Нина побаивалась Рекса даже теперь, когда стало ясно, что «своим» не приходится его опасаться.
Рекс направился к миске с водой, и Валерий Александрович уступил ему дорогу.
– Нет, – сказал он воспитаннице. – Никому звонить мы не будем. Сами справимся.
– Ну-у-у… – огорчилась Стаська. – Он же всё время говорит…
– Мало ли что он говорит, – строго повторил Жуков и поставил на плиту чайник. – Нехорошо так вот на шею человеку садиться.
– Но он ведь…
– Не спорь! – Жуков раскрыл телефонную книгу, отыскал номер врача и взялся за трубку. – Раз уж встала, иди-ка лучше телохранителя своего прогуляй.
По мнению Валерия Александровича и Нины Степановны, у страховидного пса, который хозяев дома к тому же просто терпел, положительное качество в основном имелось одно, но зато ценное. Как уж добился этого Снегирёв, никому, кроме него самого, оставалось неведомо, но факт был налицо: с первого дня знакомства пёс взял девочку под охрану. Может быть, Рекс с его нюхом и генетическим чутьём сразу понял то, о чём она даже не подозревала? И принялся оберегать дочь Божественного Хозяина, видя в том своё жизненное предназначение и судьбу?..
Так что непогода и безлюдная утренняя темнота за окном отнюдь не являлись помехой для прогулки по свежему воздуху. Стаська принесла поводок, и Рекс с терпеливым достоинством позволил застегнуть на себе тяжёлый ошейник. У Жуковых было специальное приспособление вроде совка с полиэтиленовым пакетом внутри, чтобы сразу убирать следы собачьей жизнедеятельности и не навлекать замечаний. Стаська взяла спецсовок и направилась с Рексом наружу.
