Поначалу Скунс только вздохнул и решил быть примерным заложником. Сам, в конце концов, виноват. Теперь, когда Энрике перестал отвлекать его болтовнёй, он довольно быстро засёк в салоне двоих сотрудников службы безопасности полётов. Те попались точно так же, как он, и тоже были вынуждены сидеть тихо и не рыпаться: террористы расположились в салоне достаточно грамотно.
А вот дальше начались сущие чудеса.
Они называли друг друга арабскими именами, вернее, прозвищами: Шабака, Иамут, Таглиб, Мурра, Кабир
[46]
и были исполнены великого боевого духа, но «академиев» в Ливии или Ираке, на свою беду, не кончали. Скунсовы предчувствия, может быть, и оказались довольно расплывчатыми из-за того, что злоумышленники попались вполне деревенские. То бишь непрофессиональные, а значит, непредсказуемые и сумасшедшие. И оттого вдвойне смертоносные. Когда земля вышла на связь и попробовала начать переговоры, они даже не выдвинули требований. Намерение у «великолепной пятёрки» было самое простое. Унизить центральное правительство Алжира, сделавшее недавно в отношении Израиля какой-то мирный жест и тем покрывшее себя вечным позором. Плюс насолить Франции, под чьим игом Алжир ещё недавно стонал.
С этой целью они собирались элементарно казнить всех заложников. Причём сию минуту. В самом что ни есть прямом эфире. Во имя Аллаха, милостивого и милосердного…
И вот тут Энрике начал проявлять героизм.
«Вы не можете стрелять в самолёте! – горячо обратился он к девице с автоматом, стоявшей ближе других. – Мы на высоте десять тысяч метров, вы понимаете, сеньорита, что это значит? Произойдёт разгерметизация и…»
Мурра истерически захохотала. Вдобавок ко всему борцы за свободу были под кайфом: то ли в подражание хашишинам древних времён, то ли просто для храбрости.
«Собака-израильтянин! – сказала она, делая смуглого и кудрявого Энрике почётным евреем. – Аллах дал нам пули, которые вышибут твои жалкие мозги, но не повредят самолёту!»
Вот тут Скунс напрягся, предвидя дальнейшее и готовясь к немедленным действиям. Одновременно напружинилисъ в креслах и оба секъюрити, но Энрике твердо вознамерился погибнуть героем. О боеприпасах «Ballistic precision» будущий школьный учитель, естественно, даже отдалённо не слышал.
«Таких пуль нет, сеньорита! – заявил он бескомпромиссно. – Вы погубите весь самолёт и сами погибнете. Что вы делаете, подумайте!»
«Что мы делаем? – развеселилась Мурра и поставила, переключатель на стрельбу одиночными. Зрачки у неё были во весь глаз, ноздри бешено раздувались. – Мы убиваем собак и начинаем с тех, которые гавкают громче других…»
Энрике Гомеса, ещё пытавшегося что-то сказать, выволокли в проход и поставили на колени, и Скунс понял, что у него есть отчётливый шанс. Похоже, народные мстители не имели возможности испытать новые боеприпасы в реальных условиях и сами были в них не очень. уверены. В салоне на данный момент присутствовали (считая саму Мурру) трое из пятерых, и все трое на миг, уставились в одну точку, туда, куда должна была попасть пуля…
В этот миг Скунс и начал действовать. Энрике больше не загораживал ему проход, и он вылетел туда, размазавшись в воздухе, и ладонью рубанул Шабаку, державшего студента за волосы. Чуть впереди вылетела та самая ручка и пробила Мурре шею навылет. Мозг, к сожалению, успел испустить импульс, и палец нажал на крючок. Когда раздался выстрел, потом крик Энрике и аханье пассажиров, Скунс уже перепорхнул отключённого Шабаку и выдрал автомат у Кабира. Выдрав ему заодно из сустава правую руку.
Первое, о чём он подумал, было: а пуля-то у «сеньориты» оказалась правильная. С дозированной пробиваемостью… Лайнер продолжал полёт как ни в чём не бывало, и это было главное.
Второй пункт везения составили пассажиры. У них хватило ума не кричать «ура» и вообще не привлекать внимание Таглиба с Йамутом.
А вот бедному Энрике не повезло. Пуля с нейлоновой оболочкой и алюминиевым конусом недаром носила название лёгкой экспансивной. Она попала студенту в бедро и разворотила его так, что страшно было смотреть. «Мама, мама, мама!..» – повторял он как заведённый и корчился, заливая пол кровью. Одна из пассажирок (потом выяснилось – именитый хирург) уже стягивала ногу Энрике жгутом, отобрав для этой цели поясной ремень у одного из мужчин. Мурра вообще-то целилась пареньку в голову, но Скунс сбил ей прицел.
Секьюрити остались держать оборону. Один из них был стопроцентный француз, второй – сам наполовину алжирец. Этот второй время от времени палил из трофейного автомата в дальнюю переборку и невнятно ругался по-арабски и по-французски, а пассажиры ахали, стонали, кричали от ужаса и со всем реализмом, подстёгнутым опасностью, молили о милосердии.
Скунс, умудрившийся совсем не запачкаться кровью, весело посвистывая миновал занавеску и выплыл в передний салон. Там у пилотской двери дежурил Йамут, при виде неожиданного явления натурально остолбеневший. Скунс двигался по проходу, жизнерадостно улыбаясь и с любопытством оглядываясь по сторонам. Пассажиры, сидевшие со скрещёнными на затылках руками, косились на него справа и слева, но он явно не замечал перекошенных от ужаса лиц. Задел чей-то локоть и вежливо извинился перед месье. Проходя мимо ребёнка, потрепал его по головке…
«На колени, зубб-элm-хамир!..
[47]
– смутно доносилось из второго салона. – Никуммак!..
[48]
»
И – очередной выстрел.
Пока Йамут пытался сообразить, откуда взялся этот ненормальный седой и что вообще происходит, Скунс оказался в трёх шагах и дружески улыбнулся ему: «Салям-йа-ахи!»
[49]
Вот тут усатый смуглолицый красавец что-то понял и вскинул перед собой автомат, собираясь стрелять… но тем только облегчил Скунсу задачу. Наёмный убийца вырубил его таким же приёмом, что и Кабира, то есть надолго и не производя ненужного шума. Перешагнул тело и постучал в кабину пилотов. А когда замок щёлкнул – рывком распахнул дверь.
…И получил очередь в грудь. Все пять пуль.
Почему Таглиб сразу начал стрелять, Скунс позже так и не выяснил. Может, всё-таки что-то услышал, или не дождался условного стука и сделал верные выводы, а может, наркотик подействовал на него сильнее, чем на других, стерев разницу между противниками и своими… Скунса отшвырнуло назад и ударило о переборку, он услышал треск собственных рёбер, задохнулся от боли и успел испугаться, что новые пули минуют его и достанутся пассажирам… Он устоял на ногах, оттолкнулся от переборки и снова прыгнул вперёд, но тут стрельба прекратилась. Французы-лётчики оказались ребята не промах (на что он, кстати, отчасти рассчитывал) стопроцентно использовали свой шанс, скрутив отвлёкшегося террориста.
