— Эванджелин! — резко окликнула она, бросив на компанию неодобрительный взгляд. — Я предупреждала, что нельзя исчезать, не предупредив! Я повсюду искала тебя целых десять минут и не помню, чтобы ты спрашивала разрешения встретиться со своими подругами. Что же касается девиц, с которыми ты общаешься…
Сердито выговаривая девушке, тётя Флоренс устремилась к парадной лестнице и потащила за собой опечаленную Эви. Та едва успела помахать на прощание подругам.
— Эви говорит, что ее семья очень богата, — сообщила Дейзи. — Но при этом утверждает, что все они очень несчастны. Интересно, почему бы это?
— Старые деньги, — вздохнула Лилиан. — Отец считает, что долгие годы изобилия способствуют пониманию, что не все можно купить за золото. — И, взяв сестру под руку, велела: — Пойдем, дорогая, прежде чем мама нас хватится. А ты, Аннабел? Может, прогуляемся вместе?
— Нет, спасибо. Через минуту явится мама. Мы уговорились встретиться у подножия лестницы.
— В таком случае спокойной ночи. К тому времени как мы проснемся, ты уже успеешь прогуляться с Кендаллом. Я ожидаю полного отчета за завтраком.
Аннабел шутливо отсалютовала ей и, оставшись одна, медленно побрела к лестнице и притаилась в тени. Похоже, Филиппа никак не наговорится со своими приятельницами! Но Аннабел не раздражало ожидание, тем более что ей было о чем поразмыслить. Следовало бы придумать темы для завтрашнего разговора, составить план, как привлечь его внимание и покрепче подцепить на крючок, несмотря на конкуренцию девиц, которые станут преследовать его следующие несколько недель. Если она окажется достаточно умна, чтобы понравиться лорду Кендаллу, и если подруги сумеют осуществить свой замысел поймать его в компрометирующей ситуации, каково это будет — играть роль жены такого человека? Инстинкт подсказывал, что она никогда не сможет влюбиться в мужчину, подобного Кендаллу, однако девушка поклялась, что сделает все возможное, дабы стать для него идеальной супругой. И разумеется, со временем она привыкнет и даже полюбит его. Брак с Кендаллом будет приятным и необременительным, а жизнь — удобной и благополучной. И ей больше никогда не придется беспокоиться о том, есть ли еда на столе. Но самое главное, Джереми сможет учиться дальше, а матери больше никогда не придется терпеть омерзительные знаки внимания лорда Ходжема.
На лестнице послышались тяжелые шаги. Стоя у перил, Аннабел с легкой улыбкой подняла голову… и оцепенела, глядя в мясистое лицо, обрамленное жирными седеющими волосами. Ходжем! Но этого быть не может!
Ходжем тем временем спустился пониже и встал перед ней, удостоив небрежным поклоном. До чего же нестерпимо самодовольная рожа!
Глядя в холодные голубые глаза врага, Аннабел ощущала, как вся съеденная за ужином еда шипастым комком перекатывается в животе.
Откуда он взялся? И почему она не видела его сегодня днем?
При мысли о матери, с которой они уговорились встретиться на этом самом месте, в ней вскипела ярость. Этот наглый тип, считавший себя их благодетелем и подвергший мать неслыханному унижению в обмен на жалкие подачки, теперь явился преследовать их в самое неподходящее время. Страшно подумать, как подействует на Филиппу присутствие Ходжема, тем более что он в любой момент способен выдать истинную природу своих с ней отношений. О, как легко он может уничтожить Пейтонов! А у них нет средств заставить его молчать!
— Да это мисс Пейтон, — пробормотал Ходжем, раскрасневшись от злорадного удовольствия. — Какое приятное совпадение, что именно вы — первая гостья, которую я встречаю в Стоуни-Кросс-Парк!
По спине Аннабел пополз холодный озноб, но она вынудила себя не отводить взгляда, и, хотя старалась выглядеть абсолютно бесстрастной, Ходжем ехидно улыбнулся, очевидно, понимая, как девушка боится и ненавидит его.
— После всех тягот пути, — продолжал он, — я предпочел поужинать у себя в комнате. Жаль, что мы не увиделись раньше. Однако в последующие недели у нас будет немало возможностей для встреч. Полагаю, ваша очаровательная матушка тоже здесь.
Аннабел отдала бы все за возможность ответить отрицательно. Сердце билось так часто, что воздух никак не попадал в легкие… но она старалась не обращать внимания на настойчивый стук.
— Не смейте приближаться к ней, — потребовала она, удивленная, что голос звучит спокойно и твердо. — И тем более разговаривать.
— Ах, мисс Пейтон, вы раните меня, меня, который был единственным другом вашей семьи в те тяжелые времена, когда остальные вас предали!
Она, не мигая, не шевелясь, смотрела на него, словно осталась лицом к лицу с ядовитой, готовой ужалить змеей.
— Не правда ли, как приятно, что мы встретились в этом доме? — продолжал Ходжем и тихо рассмеялся. Зачесанная на лысину прядь сальным флажком скользнула на низкий лоб. Он пригладил ее пухлой ладонью. — Фортуна и вправду улыбнулась мне, позволив оказаться рядом с женщиной, которую я так высоко ценю.
— Между вами и моей матерью не может быть ничего общего, — процедила Аннабел, до боли сжав кулак, чтобы не всадить его в эту нагло ухмыляющуюся физиономию. — Предупреждаю, милорд, если вы хотя бы каким-то образом ее побеспокоите…
— Дорогая моя, так вы вообразили, будто я имел в виду Филиппу? Вы чересчур скромны! Я говорил о вас, Аннабел. Я так давно восхищался вами и горел желанием продемонстрировать вам истинную природу своих чувств. Теперь, как видно, судьба подарила нам идеальную возможность получше познакомиться друг с другом.
— Я скорее лягу спать в змеином гнезде, — холодно сообщила Аннабел, но, уловив едва заметную нерешительность в ее голосе, он торжествующе усмехнулся.
— Ну разумеется, сначала вы будете противиться, как все девушки вашего сорта. Но потом все же поступите разумно, мудро и сами увидите все преимущества нашей дружбы. Запомните, дорогая, я могу стать вам бесценным другом, а если вы мне угодите, награда будет немалой.
Аннабел отчаянно пыталась придумать, как надежнее всего убедить негодяя не делать ее своей любовницей. Возможно, боязнь посягнуть на собственность другого мужчины — это единственное, что остановит поползновения Ходжема.
— А что, со стороны кажется, будто я нуждаюсь в вашей так называемой дружбе? — спросила она, теребя ткань нового платья. — Вы ошиблись. У меня уже есть покровитель, и притом куда более щедрый, чем вы. Так что вам лучше оставить меня и мою мать в покое, иначе придется отвечать перед ним.
Эмоции, обуревавшие Ходжема, сменялись с удивительной быстротой: недоверие, гнев, злоба, подозрительность…
— Кто он?
— Не думаю, что вам должно быть до этого дело, — ответила Аннабел, холодно улыбаясь. — Предоставляю вам гадать.
— Лжешь, ты, хитрая сучка!
— Хотите — верьте, хотите — нет, — пожала она плечами.
Ходжем хищно согнул пальцы, словно умирая от желания схватить девушку за горло и вытрясти из нее правду. Одутловатая физиономия, казалось, распухла еще больше.
