С этими словами она покинула поляну, оставив Кендалла в одиночестве.
Глава 19
Проклиная себя, Аннабел устремилась по ведущей в дом тропинке. Она до сих пор не могла поверить случившемуся. Минуту назад все, чего она добивалась, было совсем близко, и она сама пустила по ветру будущее своей семьи.
— Дура, — бормотала она! — Дура, дура, дура…
Что теперь сказать подругам, которые обнаружат, что поляна пуста? Правда, лорд Кендалл может еще стоять там с видом мерина, у которого из-под носа выдернули торбу с овсом…
Аннабел поклялась, что не будет просить подруг помочь ей найти другого мужа. Да и вряд ли это возможно после того, как она собственными руками уничтожила все шансы на счастье, и теперь вполне заслуживает всего, что ждет впереди.
Она так спешила вернуться к себе, что, сама не замечая, все убыстряла шаг и теперь почти бежала. И была настолько погружена в свои мысли, что едва не налетела на человека, медленно шагавшего по дорожке за каменной стеной. Поспешно остановившись, она пробормотала извинения и уже хотела пролететь мимо, но снова замерла при виде высокой фигуры и знакомого загорелого лица. Аннабел, растерявшись, отпрянула.
Оба с одинаковым недоумением уставились друг на друга. Аннабел не могла не сравнить его с Кендаллом. Не заметить отчетливой разницы между ними. Хант в наступившей полутьме выглядел положительно темнокожим: мужественный великан с глазами пирата и небрежно-безжалостным видом языческого короля. Как и раньше, он казался настоящим дикарем, не знающим, что такое цивилизация. Почему же вдруг стал предметом такого всепоглощающего желания, что Аннабел твердо уверилась в полной потере собственного разума. Воздух между ними словно потрескивал, насыщенный грозовыми зарядами, страстью и конфликтом.
— Что с вами? — без обиняков спросил Хант, заметив ее смятение.
К сожалению, задача объяснить свои эмоции несколькими связными предложениями оказалась непосильной. Но Аннабел все же попыталась:
— Вы оставили Стоуни-Кросс, не сказав мне ни слова.
Его взгляд оставался холодным и жестким, как черное дерево.
— Вы убрали шахматы.
— Я… — Она отвела глаза, жестоко кусая губы. — Я не могла позволить себе отвлекаться.
— Никто вас сейчас не отвлекает. Хотите Кендалла? Вперед!
— О, большое спасибо, — саркастически бросила она. — Как мило с вашей стороны великодушно отступить после того, как вы все испортили!
— Но почему? — мгновенно встрепенулся он.
Несмотря на духоту, Аннабел стало холодно. Мелкая дрожь, начавшаяся, казалось, в самых костях, дошла до спины.
— Ботинки, которые я получила в подарок неизвестно от кого, — очертя голову, выпалила она, — те самые, что сейчас на мне, они ведь от вас, не так ли?
— Это имеет какое-то значение?
— Признавайтесь, — настаивала она.
— От меня, — последовал короткий ответ. — И что теперь?
— Минуту-другую назад я была с лордом Кендаллом. И все шло согласно плану, он как раз собирался… но я не смогла! Не смогла позволить ему поцеловать меня, потому что на мне чертовы ботинки! Он, разумеется, посчитал, что я рехнулась, и немудрено, после всего того, что я ему наговорила! Но вы все-таки были правы… он слишком смирен для меня. И наш брак был бы сплошным несчастьем.
Она прерывисто вздохнула, не заметив, как в глазах Ханта метнулось черное пламя. Он напрягся, как хищник перед последним прыжком.
— Итак, — мягко начал он, — теперь, когда вы дали Кендаллу отставку, каковы ваши планы? Вернетесь к Ходжему?
Задетая издевательской интонацией, Аннабел презрительно скривила губы.
— Если и так, не ваше дело, — бросила она и, круто развернувшись, пошла прочь.
Но Хант не дал ей уйти. Двумя широкими шагами он настигнул Аннабел, схватил за плечи и, слегка тряхнув, прошептал:
— Больше никаких игр. Скажите, чего вы хотите. Немедленно, прежде чем мое терпение окончательно лопнет.
Знакомый запах мыла, крахмала и мужчины кружил голову. Хотелось броситься ему на шею, таять под его поцелуями, пока сознание ее не покинет. Да, она хотела невыносимого, надменного, завораживающего, дьявольски красивого Саймона Ханта. Но разве от него дождешься пощады?
Остатки гордости комом стояли в горле.
— Не могу, — буркнула она.
Хант, откинув голову, смотрел на нее, а взгляд продолжал полыхать коварным весельем.
— Вы получите все, что пожелаете, Аннабел… при условии, что заставите себя попросить.
— Значит, вы намерены окончательно меня унизить? Низвести до положения рабыни? Не позволяете сохранить хотя бы частичку достоинства…
— Я?! Значит, я унижаю вас?! — удивился Хант, сардонически вскинув брови. — И это после двух лет оскорблений, уколов и язвительных шуток каждый раз, когда я приглашал вас танцевать…
— О, прекрасно, — злобно прошипела она, содрогаясь от ярости. — Признаю, что хочу вас. Ну что, довольны? Я хочу вас.
— В каком качестве? Любовника или мужа?
Аннабел потрясенно воззрилась на него:
— Ч-что?!
Его руки обвили ее талию. Он продолжал молчать, пристально наблюдая за Аннабел, пока та пыталась осознать только что им сказанное.
— Но вы не из тех, кто женится, — пролепетала она наконец.
Он коснулся ее уха, обводя кончиком пальца изящную раковинку.
— Недавно я обнаружил, что готов забыть все свои принципы, когда речь идет о вас.
Легкая ласка зажгла огонь в ее крови, вытеснила из головы все мысли.
— Мы убьем друг друга еще до конца медового месяца!
— Возможно, — согласился Хант, с улыбкой припав губами к ее виску.
Тепло его губ послало по ее телу волну головокружительного наслаждения.
— Но тем не менее выходите за меня, Аннабел. Насколько я понимаю, это решит все ваши проблемы… и довольно много моих.
Большая ладонь легко погладила ее по спине, успокаивая озноб.
— Позволь мне баловать тебя. Позволь позаботиться о тебе. До сих пор тебе не на кого было опереться, верно? У меня сильные плечи, Аннабел. — Из его груди вырвался тихий смех. — И скорее всего я единственный из всех знакомых мужчин, у которого хватит денег на твои прихоти. Но Аннабел была слишком ошеломлена, чтобы достойно ответить на выпад.
— Но почему? — протянула она, когда его рука легла на ее затылок. — Зачем жениться, когда вы можете сделать меня своей содержанкой?
Он чуть прикусил зубами крохотную мочку.
— Потому что за последние несколько дней я понял, что не могу оставлять сомнения относительно того, кому ты принадлежишь. Ни в чьем уме. Особенно в твоем.
