Лилиан, Дейзи и их матушка также присутствовали на скромной церковной церемонии, но только благодаря присутствию лорда Уэстклифа. Миссис Боумен никогда не позволила бы дочерям появиться на венчании девушки, которая дурно на них влияла и, кроме того, имела глупость выйти за простолюдина. Однако нельзя было упускать такую золотую возможность оказаться в обществе самого завидного холостяка в Англии. Тот факт, что Уэстклиф был абсолютно равнодушен к ее младшей дочери и откровенно презирал старшую, был для миссис Боумен весьма слабым препятствием, которое она собиралась легко преодолеть, и даже не сомневалась в успехе.
На беду, тетушка Флоренс и остальные родственники матери запретили Эви приезжать. Последняя, правда, прислала Аннабел длинное прочувствованное письмо и чайный сервиз севрского фарфора, расписанный розовыми и золотыми цветами. Кроме вышеперечисленных лиц, присутствовали родители и родные Ханта, чего и следовало ожидать. Миссис Хант, коренастая особа с грубыми чертами лица, была склонна с радостью принять невестку в семью. К сожалению, дальнейшие события поколебали ее в этом намерении. Отец, высокий угловатый мужчина, ни разу не улыбнулся в продолжение всей церемонии, хотя глубокие морщины в уголках губ свидетельствовали о том, что человек он добродушный. Странно, что эта не слишком красивая пара произвела на свет пятерых поразительно симпатичных детей: высоких и неотразимо обаятельных.
Ах, если бы только Джереми смог приехать… но он все еще был в школе, и Аннабел с Филиппой решили, что для него будет лучше окончить семестр и отправиться в Лондон, когда Хант и Аннабел вернутся из свадебного путешествия. Кроме того, Аннабел была не вполне уверена, как отнесется Джереми к перспективе получить Саймона Ханта в качестве зятя. Хотя Джереми он всегда нравился, все же мальчик привык быть единственным мужчиной в семье. Вполне возможно, что он будет сопротивляться любым ограничениям, которые Хант наложит на него, но, откровенно говоря, и сама Аннабел вряд ли обрадовалась бы необходимости подчиняться желаниям человека, которого не слишком хорошо знала.
Но последний факт был насильственно доведен до сведения Аннабел в брачную ночь, когда она ждала мужа в номере отеля «Ратледж». Предполагая, что Хант, как большинство лондонских холостяков, живет в небольшом доме, из тех, что сплошным рядом тянулись вдоль улицы, Аннабел, к своему крайнему удивлению, обнаружила, что он обитает в номере люкс отеля.
— Но почему нет? — спросил он несколькими днями раньше, забавляясь ее неприкрытым недоумением.
— Ну… вечно находиться на людях…
— Прошу прощения, но я вполне могу приходить и уходить, когда хочу, без того, чтобы орда слуг сплетничала о каждом моем жесте и шаге. Судя по тому, что я наблюдал до сих пор, жизнь в отеле намного предпочтительнее обитания в насквозь продуваемом старом особняке.
— Да, но человек твоего положения должен иметь достаточно слуг, чтобы продемонстрировать свой успех окружающим.
— До сих пор я всегда считал, что слуг нанимают, если для этого есть необходимость. Люди должны работать. А манера выставлять напоказ слуг, как модные аксессуары, никогда не казалась мне привлекательной.
— Но, Саймон, я не нахожу их труд рабским!
— А вот это спорный вопрос, учитывая жалованье, которое получает большинство слуг.
— Но если мы собираемся жить в доме, как все люди, нам понадобится помощь, — задорно улыбнулась Аннабел, — если ты только не захочешь, чтобы я день и ночь ползала на четвереньках, отскребая полы и чистя камины.
Аннабел так и не поняла, почему при этом предположении глаза Ханта коварно блеснули.
— О да, милая. Именно об этом я и мечтаю… правда, не гарантирую, что ты будешь отскребать полы, — сообщил он и, тихо рассмеявшись в ее недоумевающее лицо, притянул к себе и больно прижался к губам. Но она попыталась вырваться.
— Саймон… отпусти меня… маме не понравится, если она застанет нас в таком виде…
— Неужели? Но я могу делать с тобой все, что хочу, и она слова не скажет против.
Аннабел, нахмурившись, уперлась руками ему в грудь.
— О, ты, надменный… нет, я не шучу, Саймон! Мы должны условиться… как быть дальше: вечно жить в отеле, или ты купишь нам дом?
Наспех похитив еще один поцелуй, Саймон рассмеялся:
— Я куплю любой дом, который тебе понравится, милая, а еще лучше — построю новый, поскольку успел привыкнуть к комфорту, хорошему освещению и современному водопроводу.
Аннабел мгновенно забыла о сопротивлении.
— Правда? Где?
— Ну, мы можем приобрести достаточно большой участок рядом с Блумсбери или Найтсбриджем…
— Как насчет Мейфэра?
Саймон улыбнулся, словно ожидал такого предложения.
— Только не говори, что нам придется жить на такой тесно застроенной домами площади, как Гросвенор-сквер или Сент-Джеймс, и смотреть в окна на напыщенных аристократов, вперевалочку гуляющих по своим крошечным дворам, обнесенным железными оградами…
— О, это было бы идеально! — обрадовалась она, чем ужасно насмешила жениха.
— Так и быть, купим что-то на Мейфэр, помоги мне Боже! И ты можешь нанять столько слуг, сколько пожелаешь. Заметь, я не говорю «сколько нужно», поскольку это все равно бессмысленно. Ну, а тем временем не могла бы ты потерпеть несколько месяцев в отеле?
Вспомнив этот разговор, Аннабел прошлась по комнатам. Повсюду бархат, кожа и блестящее красное дерево. Нужно признать, что «Ратледж» изменил ее представление об отелях. Говорили, что его таинственный владелец, мистер Гарри Ратледж, вознамерился создать самый элегантный и современный в Европе отель, сочетающий континентальный стиль с американскими нововведениями. Массивное здание «Ратледжа» находилось в районе театров и занимало пять кварталов между театром «Кэпитол» и набережной. Такие особенности, как использование негорючих материалов, специальные лифты для подачи блюд и ванные в каждом номере, не говоря уже о знаменитом ресторане, сделали «Ратледж» любимым отелем богатых американцев и англичан. К восторгу Аннабел, оказалось, что Боумены занимали пять из ста номеров люкс, а это означало возможность частых встреч с Лилиан и Дейзи после возвращения из свадебного путешествия.
Никогда не бывавшая за границей, Аннабел пришла в восторг, узнав, что Саймон намеревается повезти ее в Париж на две недели. Снабженная списком модисток, шляпниц и парфюмеров, который составили сестры Боумен, побывавшие в Париже с матерью, Аннабел с энтузиазмом предвкушала свою первую встречу с «Городом света». Но в путешествие они отправятся только завтра утром, а сегодня еще предстоит пережить брачную ночь.
Аннабел в ночной рубашке, отделанной по вырезу и рукавам водопадами белоснежного кружева, нервно мерила шагами номер. Потом, устав, села у кровати, взяла щетку с прикроватного столика и принялась расчесываться. Интересно, все ли невесты испытывают то же самое, не зная, во что превратятся следующие несколько часов? Что ее ждет? Муки или наслаждение?
