К началу 1628 года финансовые возможности короны были исчерпаны. Король обратился к членам Тайного совета «поискать все возможные способы достать деньги». Но большинство членов совета пожелали отказаться от чрезвычайных источников финансовых поступлений предыдущих лет — принудительного займа, косвенных налогов — и вернуться к обычным формам правления. Это означало созвать парламент. Карл согласился, но заявил, что желал бы видеть палату общин «ассамблеей народа, цементирующей монархию». Тогда английский король еще не думал править без парламента, считая чрезвычайные финансовые поступления временными мерами, а не альтернативой парламентской поддержке. В коротком меморандуме Карл заявил о своей любви к традиционным формам управления королевством.
[106]
Так или иначе, но военные неудачи и полный финансовый крах заставили Карла I 17 марта 1628 года созвать парламент. В надежде на то, что палата общин проголосует за субсидии, король приказал арестовать главу иезуитской миссии в Лондоне епископа Чалседона и обещал ужесточить законы против рекузантов. Королю нужны были деньги на новую экспедицию к Ла-Рошели под командованием графа Денби. Парламент согласился предоставить лишь четверть требуемой суммы — 500000 фунтов, полагая, что это и так больше того, что заслуживает их монарх. В палате общин резко обнаружилась разница приоритетов лондонцев и провинциалов. Если члены парламента из Лондона еще как-то соглашались поддерживать военные замыслы короля, то провинциалов, испытавших на себе тяжесть чрезвычайных налогов и военных постоев, волновали прежде всего собственные права и свободы. Поэтому член палаты общин Томас Уинтворт предложил согласовать интересы центра и графств. В парламенте разгорелись дебаты по поводу дела «пяти дворян», отказавшихся платить займы, по расквартированию войск и поимке дезертиров…
На средства, выделенные парламентом и англиканской церковью (20 000 фунтов), в конце апреля 1628 года была предпринята новая экспедиция к Ла-Рошели. Покинув Плимут, английский флот прибыл к месту назначения 1 мая. Французы хорошо укрепились в гавани, построив плотины, закрывающие вход в нее, и адмирал Денби после ряда безуспешных попыток прорваться в гавань вернулся в Англию.
После этой возмутившей всех новой военной неудачи 7 июня 1628 года парламент представил королю «Петицию о праве». Опираясь на «Великую хартию вольностей», этот документ провозглашал конституционные свободы, а также содержал перечень злоупотреблений, допущенных властью при формировании военных сил, взимании поборов и принудительных займов, сопровождавшихся незаконными арестами. Палата общин настаивала на смещении Бекингема и предании его суду. По всей стране распространилась сатира: «Кто правит королевством?» — «Король». — «Кто правит королем?» — «Герцог». — «Кто правит герцогом?» — «Дьявол». — «Давайте же герцога отправим к нему». Карл поспешил распустить парламент на каникулы, обещая созвать его вновь осенью того же года.
Внутренние проблемы военных лет ультимативно диктовали необходимость заключения мира. Король с горечью писал своей сестре Елизавете, что он не может избежать мира с Испанией, а принцу Вильгельму II Оранскому о том, что вынужден пойти на мирные переговоры, ибо «неспособен нести бремя войны с двумя большими державами». И при посредничестве венецианцев Бекингем начал секретные переговоры с Францией и Испанией о мире.
[107]
Но для английского короля поражение его королевства было собственным поражением. Личные чувства заслонили рациональные мотивы, и Карл начал подготовку новой экспедиции к Ла-Рошели, хотя моряки не желали участвовать в экспедиции. Чтобы поднять их боевой дух, Бекингем распустил слух, будто бы после взятия Ла-Рошели французы намереваются вторгнуться в Англию вместе с испанцами. И даже гибель Бекингема 23 августа 1628 года от руки морского лейтенанта Джона Фелтона не остановила Карла I: слишком много сил и средств было потрачено на подготовку к экспедиции. Она лишь подстегнула его к действиям. Король встретил известие об убийстве близкого друга и соратника с невозмутимым видом, и придворные, следившие за выражением его лица, заключили, что в глубине души он не был огорчен тем, что лишился министра, столь нелюбимого подданными. Но такая реакция, скорее, свидетельствовала об обратном — о слишком глубоком ударе и сильных переживаниях. Карл приказал привезти убийцу в Лондон и поместить в Лондонскую башню. Подвигу Фелтона рукоплескали, поэты воспевали его в стихах. В продолжение многих недель, пока продолжалось следствие, народ толпился у тюрьмы, чтобы взглянуть на своего «маленького Давида» и «освободителя».
Затем последовал новый позор. 10 сентября 1628 года английский флот в количестве 98 кораблей с 5000 моряков на борту в последний раз отплыл к Ла-Рошели. Экспедиция была предпринята в неудачное время: не летом, когда штормы разрушили плотины, преграждавшие вход в гавань, а когда французы их полностью восстановили. Английская эскадра под командованием адмирала Линдсея не смогла пробиться к блокированному городу. 28 октября истощенная Ла-Рошель сдалась на милость победителя. В живых в ней осталось всего 5400 человек. 30 октября Ришелье вступил в город. А Линдсей 1 ноября отплыл в Англию, по иронии судьбы попав в зимний шторм, который два дня спустя снес все укрепления французов.
[108] От великого замысла Бекингема ничего не осталось.
Современные историки, лояльные к фавориту, полагают, что ему катастрофически не везло. С этим можно поспорить — в любом случае Бекингем не смог бы тягаться с Ришелье или даже с испанским министром графом Оливаресом. Пожалуй, близость фаворита к Карлу в первые годы его правления значительно повлияла на отчуждение между королем и парламентом. Но если посмотреть с другой стороны, герцог «оттягивал» недовольство подданных властью на себя. Впрочем, англичане, а, скорее, набиравшие силу кальвинисты-пуритане все яснее понимали, какая именно персона диктует политический курс.
Неудачная внешняя политика короля и его фаворита привела к финансовому истощению королевства. Положение усугублялось тяжелой ситуацией на европейском театре военных действий. Неудачная осада померанского порта Штральзунда Валленштейном весной 1628 года показалась незначительным эпизодом по сравнению с Любекским миром 1629 года, обязывавшим Кристиана IV больше не вмешиваться в европейскую войну, и Реституционным эдиктом, возвещавшим о восстановлении католических духовных владений, прекративших существование по условиям Аугсбургского религиозного мира 1555 года. Конфессионально-политическая ситуация в империи и Европе изменилась в пользу католиков. Габсбурги, Католическая лига и Испания торжествовали успех.
На новой сессии парламента (январь — начало марта 1629 года) королю было недвусмысленно сказано, что внешнюю политику надо проводить с ясной головой. В специальном меморандуме палаты общин от 24 февраля указывалось, что «наше желание — усилить протестантские церкви в христианстве», поскольку «победоносное предприятие церквей Германии и Франции значительно ослабило наши позиции». Затем оппозиция перешла к критике внутренних мероприятий правительства. Вопрос о взимании пошлин, поводом к чему послужила конфискация товаров члена парламента Джона Ролла, стал главным камнем преткновения. Многие депутаты рассматривали конфискацию как нарушение «Петиции о праве», утверждая, что привилегия свободы от ареста распространяется и на товары. Палата общин настаивала на том, чтобы король немедленно прекратил взимание потонного и пофунтового сборов.
