Чтобы понять природу манипулятивной апелляции к чувствам, предлагаю подробно рассмотреть каждую из мишеней.
Чувство вины
Чувство вины или угрызения совести – совершенно адекватная и нормальная реакция человека на свой поступок, в правильности которого он сомневается. Это субъективная реакция на нарушение общепринятых догм, норм морали и нравственности, социальных стандартов и шаблонов поведения. Если мы кого-то подвели, нарушили свои обещания, кому-то сделали больно, возникает чувство вины, мы начинаем осуждать себя. Вина – своеобразный «компас» в парадигме «добро и зло», «хорошее и плохое».
Вспомните, как родители корили нас и взывали к нашей совести, когда мы что-то сделали не так. Ребенок порвал куртку – теперь семье придется отказаться от чего-то важного, чтобы купить новую. Ребенок испачкал джинсы – теперь матери придется стирать в поте лица. Ребенок плохо учится – теперь папе или маме придется краснеть на родительском собрании. Иными словами, родители горбатились, старались, вкладывали, воспитывали, а их дитятко не оправдало ожиданий, и все их надежды оказались тщетными (такая ситуация возможна и в зрелом возрасте, правда?). Как ни крути, в основе чувства вины прежде всего страх. Страх наказания, страх быть непринятым, страх осуждения со стороны родителей, близких, общества в конце концов.
Прививание чувства вины – стандартный метод воспитания. «Думай сначала о других, потом о себе» – учили нас в детстве. «Какой ты неблагодарный!» – иногда говорили нам. Однако у кого-то с возрастом чувство вины копится и переходит в состояние неоправданного самообвинения, а со временем, как мы понимаем, это становится доминирующей мишенью манипулятивного воздействия со стороны других людей.
Кейс № 65
[21]
Мои родители развелись, когда мне было восемь или девять лет. Сопровождалось все это постоянными ссорами и скандалами. Когда родители ругались, они пытались делить меня между собой. В результате я остался с мамой. Позже я стал испытывать чувство вины за развод своих родителей. Не знаю, может быть, какие-то слова матери повлияли на это или я сам все выдумал. Но я пронес это чувство через многие годы своей жизни. Даже когда уже во взрослом возрасте еду куда-нибудь отдыхать, я постоянно испытываю вину: мать-то пожилая осталась одна. И вместо того, чтобы наслаждаться морем и солнцем, я постоянно думаю о матери. Моя неспокойная совесть требует какого-то наказания. В голове при этом крутится: «Мать одна, и ты виноват в этом». Я мозгами понимаю иррациональность этой идеи, но ничего поделать не могу.
Мне кажется, я с детства принял позицию «жертвы» и уже смирился с этим. Я даже людей таких подбираю вокруг себя, или они сами притягиваются, чувствуя мою слабую сторону. Помню, когда я первый раз женился, моя жена постоянно вызывала во мне чувство вины. Приезжаем в Грецию на медовый месяц, а она всем недовольна: отель не тот, погода не та, еда не нравится. И самое главное, что я чувствую себя в этом виноватым. Я-то здесь при чем? Постоянное чувство, что я в чем-то провинился, заставляло меня во всем уступать.
Сейчас-то я понимаю, что это была манипуляция, настоящая апелляция к чувству вины во всей красе. Жалко, что только сейчас я осознал, что столько лет был жертвой этой манипуляции. Хотя сам виноват…
Олег, 42 года
Чувство вины напрямую связано с определенным характером и свойством личности. Тревожный и педантичный типы личности
[22] больше подвержены чувству вины и совестливости. Они чаще и сильнее винят себя во всем, даже если объективно для этого нет повода. На него не так посмотрели, не то сказали, сделали что-то неприятное по отношению к нему – вина, по его же собственному мнению, безусловно, лежит на нем и больше ни на ком. Таким человеком очень легко управлять.
Давайте вспомним мою классификацию манипуляторов, описанную в первой главе. Как вы понимаете, «обвинитель» – главное действующее лицо в данной манипулятивной апелляции к чувствам. Его основная мишень – чувство вины, которое он пытается привить всем своим жертвам. Ведь вину легко пробудить в каждом из нас. «Вот у Маши, подруги твоей, прекрасные отношения с мамой. Она и делится с ней всем, и помогает постоянно, и внимательная. Вот что я-то не так сделала? Чем провинилась перед тобой?»
«Никому я не нужна, такая старая и немощная! Все правильно… Вы молодые, вам бы жить да веселиться, а я для вас обуза. Вот помру скоро – вздохнете с облегчением!» – говорит своим детям престарелая мать. Любопытно, что эта манипуляция может быть как прагматической, так и гедонистической. Прагматическая – если старушка желает, чтобы ее, например, навестили. Гедонистическая – если итоговой цели у нее нет. Это привычная коммуникативная модель, призванная просто вызвать чувство вины и обратить внимание на манипулятора. Кстати, пожилые люди, как и дети, – самые активные манипуляторы-гедонисты. Но об этом позже, в следующих главах.
Я не случайно привел несколько иллюстраций апелляции к чувству вины на примере родительских отношений. Анализируя кейсы участвовавших в моем исследовании людей, я обнаружил, что бóльшая часть из них (около 60 %!) была связана с отношениями «родители – дети». Это удивительно, но чаще всего родители являются главными «обвинителями», которые, возможно, сами того не подозревая, портят жизнь своим детям. Думаю, многим читателям будет знакомо: «Когда замуж выйдешь?», «Когда я уже бабушкой стану, а то умру и внуков так и не увижу?», «Когда ты уже меня с невестой познакомишь, а то соседям стыдно в глаза смотреть?» – или такое тонкое, как «Ты обо мне не думай, отдыхай…» (с корвалолом в руке), но при этом добавляется: «Мне ничего не надо, лишь бы сыночек (дочка) был(а) счастлив(а)». Манипуляция и любовь – все перемешалось.
