Действие первое
Невеста усаживается в автомобиль вместе с отцом. Она прелестна в длинном атласном платье и сверкающей диадеме. Счастливый отец сам не свой от гордости. Он берет ее за руку.
Отец. Дейзи, дочурка, ты никогда еще не была так очаровательна.
Невеста сияет.
Отец. Знаю, я не мастер говорить и никогда им не был…
Его голос срывается от волнения.
Отец. Но я хочу, чтобы ты знала, как я тобой горжусь.
Камера наезжает. По щеке невесты сбегает слезинка-другая. Отец вынимает белоснежный носовой платок и бережно утирает слезы любимой дочери.
Отец. Конечно, за все эти годы у нас были свои взлеты и падения, но я всегда верил в тебя.
Невеста, тронутая, подавляет всхлип.
Отец. Ты у нас редкое сокровище. Я тебя люблю, доченька.
Невеста смотрит на него блестящими от непролитых слез умиления глазами.
Невеста. Папочка, я тебя тоже люблю.
Автомобиль подкатывает к церкви. Повсюду колышутся праздничные гроздья воздушных шариков. Фотограф ловит удачный кадр: красавица-невеста улыбается отцу.
Отец. Джейми просто повезло.
Затемнение.
Вот так я себе это представляла. Но на деле все получилось несколько иначе. А именно…
Действие первое
Невеста усаживается в автомобиль вместе с отцом. Она не уверена, что выглядит очаровательно, потому что, увидев ее при полном параде, отец ограничился кратким «ух ты» и вытаращил глаза, как филин. Как переводилось это «ух ты» — «как здорово», или «какой ужас», или «ну, это слишком»? Отец сидит очень прямо и выглядит очень напряженным. Ясно, что от происходящего его с души воротит. Невеста запихивает свой шлейф в машину, дверца захлопывается, автомобиль плавно трогается с места. Невеста наклоняется вперед и обращается к шоферу.
Невеста. Вы не могли бы открыть окно? Ужас как жарко.
Шофер кивает и опускает стекло. Порыв ледяного ветра треплет тщательно уложенную прическу невесты и запутывает пряди волос в ее тиаре.
Отец. Дейзи, ты это зря. Прическу растреплешь.
Невеста (отвечает резко и напряженно). Знаю, но мне душно. Я просто умираю от жажды.
Отец. Это все от нервов. Вообще-то сегодня утром и я был весь взведенный. Представляешь, еду я по шоссе М-4, и вдруг по радио сообщают, что на шоссе М-25 ужасное столкновение. Я смотрю на часы и думаю: «Нет, я вовсе не хочу застрять в этакой пробке и опоздать на дочкину свадьбу!» Я был так взвинчен, что съел целую коробочку леденцов от кашля зараз и поэтому тоже умирал от жажды. Тогда я как следует все обдумал, прикинул и решил свернуть на М-25 на развилке номер Джей-16, потом повернуть в другую сторону и пересечь М-40, чтобы объехать место столкновения. Это, конечно, получался солидный крюк, но, поскольку на месте катастрофы образовалась ужасная пробка, то к этому времени…
Невеста (повысив голос). Папа, ты не мог бы помолчать?! Сегодня самый важный день в моей жизни, и мне необходимо сосредоточиться!
При этом невеста с горечью думает: «Если не можешь сказать мне слова, которых я жду двадцать лет, хоть бы заткнулся на фиг и не порол такую чушь!»
Отец (ничуть не смущенный внезапной вспышкой эмоций со стороны невесты, не замечая ее состояния). Да, ты права. Сегодня важный день. Потому что, как бы ни обернулось дело, первая свадьба — это первая свадьба. Второй раз уже не то.
Невеста в обалдении смотрит на отца, и это выражение застывает у нее на лице. Машина плавно подкатывает к церкви. Повсюду гроздья воздушных шариков. Щелк! Фотограф запечатлел изумленный ужас на лице невесты.
Затемнение.
Может, потому что я никогда не была отцовской любимицей, ну, знаете, папиной дочкой, не купалась в его обожании, и вот поэтому, несмотря на то что теперь я была разочарованной разведенкой, мне особенно остро была нужна поддержка со стороны отца.
Мне всегда хотелось быть одной из типичных папенькиных дочек, избалованных любимиц, твердо уверенных в том, что они смогут добиться от мужчины всего, чего пожелают, потому что они всегда получали от папы все требуемое. Да, конечно, спору нет, такие женщины — манипуляторши, но зато они бесстрашно ведут себя с мужчинами, поскольку никогда не знали и тени сомнения и неуверенности в себе. Я выросла с сознанием того, что меня любят, однако это ощущение бесконечно далеко от неописуемого блаженства быть обожаемой папиной дочкой. В сущности, оно похоже на то, как если бы я принимала заверения в любви через третье лицо и без веских доказательств. В детстве, когда я заходила в папин кабинет, он не смотрел на меня так, будто вся его жизнь озарилась светом. Он просто отрывался от работы и кратко спрашивал: «Ну, что тебе?» Он вел себя так не потому, что не был добрым, просто, как мне казалось, у него никогда не хватало времени на то, чтобы понять меня. Отец не знал, как со мной быть, — и теперь я точно так же не знала, как с ним общаться.
И вот я ехала в метро на встречу с отцом, но, хотя внешне, возможно, и напоминала взрослую женщину (хм, с синяком), внутренне я рвалась на части и представляла собой рыдающего ребенка. Лишь неимоверным усилием воли я заставляла себя не кричать: «Хочу к папе! Потому что хочу, чтобы какой-нибудь мужчина сказал мне, что любит меня! Мне это нужно, мне не совладать с собой и со всем происходящим!»
Папа, как обычно, ждал меня за издавна облюбованным им столиком в тайском ресторанчике. Завидев меня, он кивнул на стойку с блюдами (даже издалека было видно, какая она засаленная).
— Давай, налетай. Вид у тебя отощавший, тебе явно не помешает как следует подкрепиться.
— Думаешь, этим можно как следует подкрепиться? — пробурчала я, однако вслед за отцом пошла к стойке. Отец нагрузил тарелку по самый край, я положила себе немножко лапши. Он вопросительно посмотрел на мой синяк.
— Пустяки, простая случайность. Резвились с подругами, — соврала я.
Мы уселись за столик. Я не могла проглотить ни крошки, и через какое-то время папенька это заметил.
— Тебе нехорошо? — поинтересовался он, показывая на нетронутую лапшу у меня в тарелке.
— Не совсем… — Я понаблюдала, как он ест зеленый карри, потом вздохнула (мой вздох отчасти напоминал стон) и призналась. — Если честно, да, мне нехорошо. Я больна. Причем на всю голову больна. Знаешь ли, это немудрено, потому что за последний год я рассталась с мужем, пережила краткий роман, который кончился натуральной катастрофой, забеременела от этой случайной связи и, в довершение всего, сделала аборт. Буквально только что. — Я нервно рассмеялась.
