— Я больше так не могу… — вздохнула я.
— Как — так? — спросил Джулиус.
— Да вот так, — я показала на него.
— Так? — Он рассмеялся. — Учитывая, что у тебя есть приятель, это «так» звучит сомнительно.
Я тупо посмотрела на Джулиуса.
— Майлс, — напомнил он.
— Ах, Майлс. Он тут вообще ни при чем, как и Алиса. Ты прекрасно это знаешь.
Джулиус лишь улыбнулся.
— И не смотри на меня так! — попросила я. — Это нечестно! — Откашлялась и продолжала: — Знаешь, влюбляешься обычно по каким-то значительным причинам, но выражается любовь в мелочах. Обычно очень быстро запутываешься и перестаешь понимать, любишь ли ты причуды любимого человека, потому что они его, или любишь его из-за этих причуд. А я знаю лишь одно — что люблю тебя, Джулиус. Люблю, потому что за рулем ты держишься очень прямо и подаешься вперед, когда обгоняешь. Люблю за твои безупречные манеры. За то, что ты терпеть не можешь кориандр и обожаешь запах гардений. За то, что нас с тобой смешит одно и то же, и за то, как ты хорош, когда тебя застают врасплох и ты смеешься. А еще я люблю тебя за скрытность и тайную страсть к бабочкам и за то, что разведение бабочек — это, наверно, самое тонкое и нежное хобби в мире. Еще я люблю тебя за то, что ты, хоть и богат, но не страдаешь материализмом. За то, что ценишь бесценное — утреннюю росу на траве и кофе в уличном кафе солнечным днем и при этом у держишь у постели такую драгоценность, как яйцо Фаберже. Еще я люблю тебя за то, что с тобой никогда не бывает скучно и общения с тобой никогда не бывает много — наоборот, слишком мало. Люблю тебя за то, что ты — это ты. Но больше я так не могу, потому что жить без тебя не могу. У меня сердце разрывается.
Я перевела дух, откинулась на спинку стула и стала смотреть, как Джулиус аккуратнейшим образом складывает полотняную салфетку в квадратик. Потом он поднял на меня глаза и сказал:
— До встречи с тобой я и не представлял, что бывает так много любви.
— Как видишь, бывает, — отозвалась я. — Имей мужество принять это как факт.
— Все не так просто.
— Но и не так сложно! Не надо усложнять! — Я встала. — Почему получается так, что страдаю только я?
— Не думай, будто, раз у меня нет ответа, я его не ищу, — сказал Джулиус.
— Прощай, мой милый, — заявила я, зная, что надо уйти, но не в силах это сделать.
— Не уходи! — взмолился он.
— Нет! — нетерпеливо сказала я. — Если любишь, отпусти меня.
Джулиус схватил меня за руку.
— Тогда сначала выслушай, что я скажу. Мне тоже есть что сказать!
Пришлось мне сесть. Я наклонилась к нему и, нервно постукивая пальцами по столу, спросила:
— Ну? И что ты скажешь?
Джулиус расправил плечи и глубоко вздохнул.
— Алиса беременна.
Эти слова ударили меня — как кувалдой по голове огрели. Я в онемении смотрела на Джулиуса, а он продолжал: — Она на четвертом месяце. Беременна от меня. — Он взглянул мне прямо в глаза.
«Только не заплакать, только не заплакать», — твердила я мысленно, но потрясение оказалось слишком сильным и по щекам у меня побежали горячие ручейки слез. Наверно, из самого сердца. Идиотка, почему я не ушла десять минут назад? Удалилась бы с достоинством, как победительница. А теперь он выбил почву у меня из-под ног. Мир рушился. Внутренний голос сказал мне: «Он наверняка ненавидит тебя, иначе зачем ему так тебя мучить, когда ты только что объяснилась ему в любви, да еще подробно!»
— Она что, уже залетела, когда вы женились? — спросила я, ощущая, что губы и руки у меня трясутся.
— Ты очень деликатно выражаешься, но по сути верно, — улыбнулся Джулиус. — Счастливая случайность. Но я же говорил, я бы все равно на ней женился.
Ну все. Бессмысленно пытаться держать лицо и притворяться, будто я за него рада и мне море по колено. Ведь на самом деле я в полном хламе. Поэтому я уронила голову на грудь и откровенно закапала слезами в супчик мисо. Слезами дело не ограничилось — они перешли в настоящую бурю рыданий, с хлюпанием носом и всеми делами.
— Не обращай внимания, — прохлюпала я, — просто срыв.
Я знала, что обычно Джулиус избегает таких неприлично эмоциональных сцен, но теперь мне было глубоко наплевать. Так что я была совершенно потрясена, когда он посмотрел на меня с нежностью и сказал:
— Это не у тебя срыв, а у нас. Прорыв.
— Да, у вас с Алисой. Конечно же, у вас прорыв. А не у меня! — убивалась я.
— Погоди, дай мне объяснить, — сказал Джулиус. — Когда я узнал, что Алиса беременна, то все сразу встало на свои места.
— Да, я поняла, не трудись повторять.
— Ты ничего не поняла! — Джулиус, кажется, готов был рассмеяться. — Когда я узнал, что Алиса беременна, то мгновенно понял, как же я люблю тебя!
Я воззрилась на него сквозь пелену слез и потеки туши:
— По-моему, если у кого и срыв, так это у тебя. Ты спятил.
Джулиус пожал плечами:
— Да, я слышал, когда узнаешь, что стал отцом, это действует на психику, но я, услышав новости от Алисы, осознал только одно: что хочу ребенка от тебя. Я пытался прогнать эту мысль, но она упорно возвращается.
Сердце у меня заколотилось где-то в горле.
— Джулиус, ты в жизни не говорил мне ничего приятнее, но… ты опоздал. Слишком поздно.
Вместо ответа он — в который раз! — вручил мне носовой платок. Прохладный батист был дорогим даже на ощупь. Я утерлась.
— Слишком поздно не бывает никогда, — отчеканил он.
Я попыталась волевым усилием и батистовым платочком преградить дорогу слезам, но они все текли и текли.
— Почему я все время влипаю в такие истории? — всхлипнула я, прижимая платочек ко лбу. — Почему время всегда оказывается на исходе? Ты же не можешь бросить Алису сейчас. Это невозможно, и положение безнадежное. Нам не суждено быть вместе. Никогда.
— Ты права, — ответил Джулиус. — Развестись с Алисой я не могу, но хочу еще одного ребенка — твоего.
— Совсем спятил?
— Вовсе нет. С той самой минуты, когда Алиса сказала мне о беременности, я больше ни о чем и думать не могу. Я хочу, чтобы ты стала матерью моего ребенка, потому что у нас с тобой совершенно особые отношения. Да, конечно, все основательно запутано, но у нас всегда все было непросто. Я люблю тебя больше всех на свете, потому что ты меня понимаешь как никто другой. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Я люблю тебя, Дейзи Доули, потому что ты ешь овсянку и пудинги чайной ложкой. Потому что обожаешь зеленые оливки и терпеть не можешь черные. Потому что ты такая чувствительная и всем всегда рассказываешь о своих чувствах. Потому что ты самая сумасшедшая девушка из всех, кого я знаю, потому что ты — это ты и потому что ты мне нравишься.
