— А по-моему, Эдвард в ней ничего не понял. Извини, может, тебе это неприятно, но я с ней общалась и убедилась — она умница и добрая душа. И очень рассудительная. Она заслуживает кого-нибудь получше Эдварда. Как и ты. Кстати, ты в курсе, что между ними все кончено?
Люси кивнула.
— Да, Сюзи написала мне письмо, извинялась и объясняла, что, когда Эдвард затащил ее в койку, она понятия не имела о реальном положении вещей. Хорошее письмо, честное.
— И что ты намерена предпринять? — Я налила нам еще по бокалу охлажденного розового.
— Вернуться к нему, — ответила Люси, крутя обручальное кольцо на пальце.
У меня в глазах помутилось от ярости.
— Ты что? — завопила я. — Зачем?!
— Затем, что у меня нет ни сил, ни мужества начинать все с начала. К тому же у меня две дочки, и им нужен отец, — объяснила Люси.
Я прикусила губу, чтобы не брякнуть лишнего, а Люси продолжала:
— Я целую неделю размышляла о нашем браке, так сказать, перетрясала останки. Пыталась понять, есть ли что спасать. И осознала, что мысль вернуться не вызывает у меня отвращения. На прошлых выходных мы с Эдвардом поговорили по душам. Я попыталась проявить к нему внимание, слушать с участием — дать ему то, что он ценил в Сюзи. Хотела попробовать его понять. — Она застонала. — Это была настоящая пытка. Мне все время хотелось вцепиться в него и как следует встряхнуть.
— Напоминает буддийский принцип — прежде чем скажешь что-нибудь, спроси себя: «Это правдиво? Полезно? Несет добро?» — Я рассмеялась. — Идея хороша, но, применяй я ее, мне пришлось бы вообще молчать.
Люси хихикнула и перекатилась на бок.
— Самое странное, я и понятия не имела, что Эдварду со мной так плохо. Была слишком занята собственной ущербностью.
— Ага, и вообще нельзя покупаться на миф о том, что мужчины — супермены, — откликнулась я, подумав о Джулиусе. — На самом деле они такие же запутавшиеся, как и мы.
— Эдвард сказал, что, когда мужчина чувствует себя несчастным и ненужным, то считает, будто женщина нарочно его до этого доводит, — объяснила Люси. — Например, говоришь ему: «Смотри, ты порезался, когда брился», а он слышит: «Что с тобой? Руки-крюки! Настоящий мужчина умеет бриться аккуратно».
— Итак, когда же ты возвращаешься к хрупкому мужскому эго, сбритой щетине в раковине, поднятой крышке унитаза и пригоршням мелочи по всем карманам? — улыбнулась я.
— Скоро. Я приехала сюда потому, что надо же было где-то перекантоваться. Просто мне трудно справиться с собственной яростью. Я не ожидала, что это так затянется.
— А ты не спеши. Пусть все идет как идет, естественным путем. Буддизм учит, что самое длинное путешествие в жизни — от головы к сердцу. Тебе нужно перестать думать о том, что натворил Эдвард, и сосредоточиться на чувствах. На прощении, на том, чтобы восстановить доверие.
— Да я теперь ни на что особенно не рассчитываю и не надеюсь, — бесцветным голосом сказала Люси. — Я окончательно смирилась с тем, что долгий брак — это обоюдное разочарование, скука и бесконечный треклятый компромисс.
— Это не брак, это рутина! — поправила я.
— Да, но ты в нее еще не погрузилась и гуляешь сама по себе. Тебе от этого легче? — поинтересовалась Люси.
— Конечно! — Я постаралась придать голосу убежденности, но с трудом верила в свои слова. — Я все равно надеюсь, что мое одиночество — не навсегда. Я верю в чудо.
Глава 7 Мистер Рыцарь-На-Белом-Коне?
Майлс отложил открытие своего магазина на неопределенный срок, поскольку в книжных полках обнаружился жучок. Поэтому у меня образовалась еще целая свободная неделя, прежде чем стать продавщицей секции популярной психологии. И я отправилась навестить маму, прихватив с собой чуть ли не чемодан книжек по самопомощи. В поезде я открыла одну из них и, вооружившись маркером, принялась за дело.
«Если вы ощущаете пустоту внутри из-за одиночества, то вам необходимо сделать над собой усилие и заполнить эту пустоту любовью — так, чтобы у вас в душе не осталось ни одного свободного уголка». Ах, как это верно! Я подумала, что мое сердце и впрямь, как книжные полки в магазине Майлса, источено эмоциональным жучком самоуничижения и разочарования. Подчеркнув прочитанное, я перевернула страницу. «Маленькая жизнь становится большой только при наличии доверия. Нет доверия — вы так и будете жить маленькой жизнью. Мы предпочитаем жить маленькой, неполноценной жизнью только потому, что боимся доверять и стремимся все контролировать». Да, пожалуй, самое трудное в жизни — это достичь равновесия, подумала я. Как одновременно и не отказываться от мечты, и верить в нее настолько, чтобы мечта превратилась в явь? Вот так вопрос…
Мама встречала меня на станции и, как только я вышла из вагона, кинулась мне навстречу, восторженно маша рукой. По маминому виду я сразу поняла, что она только что из парикмахерской, — на голове у мамы красовался начес, напрочь отрицавший закон земного притяжения и норовивший воспарить к небесам. Мама крепко обняла меня. Она сияла и только что не подпрыгивала от возбуждения, а машину по дороге домой вела так рассеянно и лихо, что мы уцелели лишь чудом. Подкатив к дому, мама едва не врезалась в ворота, непостижимым усилием вписалась в подъездную дорожку и резко притормозила, а потом ликующе завопила:
— Дейзи, у меня такие новости! Такие новости! Ты сейчас просто упадешь! — Мама даже за голову схватилась, словно сама не верила в эти новости. — Я никогда бы не подумала, что со мной такое приключится, но вот!
Брови у меня удивленно поползли вверх.
— Ну так что? Выкладывай, мам! У меня обнаружился давно потерянный братец? Ты выиграла в лотерею? Вы с папой решили помириться?
— Нет, что ты! — фыркнула мама. — Кое-что получше!
Мама зажмурилась и глубоко вдохнула, точно стараясь растянуть волшебное мгновение. Потом победоносно вскинула руки и объявила:
— У меня новая любовь!
— Оп-ля, — брякнула я, выбираясь из машины. — Ты что, купила еще одного щенка?
Мама вслед за мной прошла в дом.
— Нет, Дейзи, это не собака! Это мужчина! Настоящий мужчина, со всеми причиндалами!
Я воззрилась на маму, и она густо покраснела, а я вдруг почувствовала себя чужой в родном доме и в своем привычном мире. Все в одночасье стало каким-то чужим. Похоже, теперь каждый день будет приносить какие-то откровения, сбивающие меня с толку все больше и больше. А я-то, эгоистка, предвкушала, как мы с мамой славно проведем выходные вдвоем, как будем посиживать на кухне и мама будет слушать мои излияния, а я буду рассуждать на разные животрепещущие темы — например, пошлет ли мне судьба мужчину, которого я буду любить так же сильно, как Джулиуса? Мама будет утешать меня и суетиться вокруг, выражая свое сочувствие домашним супчиком и коронным шоколадным тортом, и еще будет подавать мне по утрам чай в постель. Будет ставить свежие букеты у моей постели — какие-нибудь невероятно благоуханные розы — и подкладывать мне для утешения глянцевые журналы. Я буду вытаскивать самое себя на прогулки и вернусь в Лондон посвежевшей и подкормленной во всех смыслах.
