Мы с Люси набрали китайской вкуснятины навынос и наелись до отвала — без мальчиков можно себе ни в чем не отказывать.
— Знаешь, что самое ужасное? — начала Люси. — То, что в нашем с тобой возрасте к нам клеятся только женатики, которым опротивели их супружницы, но при этом чувство вины перед детьми не позволяет развестись.
— В точку, — кивнула я, вспомнив свинообразного Дэвида.
— А теперь давай рассказывай! — потребовала Люси. — Не томи. В чем же страшная тайна Энди Бентона? — Она подлила мне вина.
— Ну, мое романтическое бегство с бабником Энди, естественно, оказалось подпорчено. Я же воплощенная нелепость, у меня все не как у людей, и мне пора бы знать: когда что-то идет слишком хорошо, потом обязательно будет плохо.
Люси многозначительно фыркнула:
— Вот я и приучаюсь не требовать от жизни слишком много. Надежды только того и ждут, чтобы рухнуть. А завышенная планка очень больно бьет по голове, когда падает.
— Так нельзя, Люси! — упрекнула ее я. — Надо все-таки бороться с собственным цинизмом. Если тебе чего-то не хватает в жизни, то и в мышлении будет чего-то недоставать.
— Да, я думаю, что найти надежного и достойного мужчину можно, только если тебе его выследит и приведет за шкирку секретный агент, плюс желательно чтобы по дороге врач признал объект здоровым. И что в этом такого? — взъерошилась Люси.
Я, в свою очередь, рассказала ей, как было дело с Энди.
— Мы лежали в обнимку, ну, после всего, и нам было очень хорошо — мы вели такой, знаешь, предельно откровенный разговор, какой бывает только после хорошего секса с добрым знакомым. В общем, было весело. Не знаю, сколько мы так протрепались — просто лежали в темноте и говорили, говорили, делились самым сокровенным, даже поддразнивали друг друга. И вот Энди обнимает меня и почему-то переходит на шепот, начинает гладить меня по голове и признается, что у него есть один глубоко личный секрет, и мол, не рассержусь ли я. Сама понимаешь, я впадаю в панику — у меня это быстро. Начинаю лихорадочно соображать: может, он женат или у него есть постоянная подружка? Может, у него вообще есть постоянный парень?! Может, судимость? И знаешь, в чем Энди мне признался — это после того, как мы предохранялись резинкой? Что ему сделали вазэктомию. Проще говоря, он стерилизован.
Люси расхохоталась.
— Представляю, с каким облегчением ты вздохнула! — сквозь смех выдавила она. — Я уж думала, действительно ужас-ужас…
— В каком-то смысле это признание и было кошмарным, — вздохнула я. — Понимаешь, я так растерялась, даже не знала, что ему сказать, а Энди и говорит: «Я промолчал об этом, чтобы тебя не разочаровывать». — «Разочаровывать в чем?», спрашиваю. — «Ну как, что тебе от меня не забеременеть». — «А с чего ты взял, что я этого хочу и именно от тебя?» Знаешь, что он ответил? Я, говорит, обнаружил, что женщины твоего возраста, Дейзи, если они не замужем, ребенка хотят зачастую сильнее, чем мужчину.
У меня вдруг слезы выступили на глазах. Люси сочувственно погладила меня по руке.
— Ох, как я от этого устала — от того, что все время вот-вот разревусь! — воскликнула я. — И тогда тоже. Я даже порадовалась, что мы с Энди лежим в полной темноте, потому что он говорит-говорит, а у меня по щекам слезы катятся и в уши затекают.
— Разве ты так хочешь ребенка? Я не знала… — участливо сказала Люси.
— Я? Нет, не особенно, но все равно признание Энди меня выбило из колеи. С одной стороны, я испугалась — а вдруг он решит, будто я хотела его подловить? С другой — он как будто дал мне понять: рассчитывать не на что. Ну, получается, что он честно предупредил, что роман с ним ни к чему не приведет, но ведь всегда надеешься на нечто большее. Или он сказал это не потому?
— И кто тут непрерывно призывает всех жить сегодняшним днем? — дружески поддела меня Люси. — Я-то думала, ты относишься к Энди трезво и назначила его временным утешением, не более — так, секс-тонизирующим. Мне казалось, Энди предлагает услуги по сексуальному утешению, которые стоило бы в обязательном порядке прописывать всем свежеразведенным. В масштабе Государственной программы по оздоровлению.
— Да, в этом смысле Энди — просто клад, он возвращает уверенность в себе, с ним чувствуешь, что тебя понимают и ценят. Кроме того, он из тех, кто развеивает миф, будто, чтобы удержать мужчину, в койку нужно ложиться при полном макияже. — Улыбнулась я.
— Ну так и шла бы с ним в койку! — воскликнула Люси. — Что тебя останавливает? Перестань переживать и просто живи. И люби. Уж ты-то это заслужила.
— Я бы рада, но… я все думаю, думаю… ведь каждый день, который я трачу на Энди, я одновременно теряю шансы встретить мужчину, который захочет и сможет подарить мне ребенка… — растерянно проговорила я.
— А чего хочет Энди? — уточнила Люси.
— Чтобы мы и дальше общались.
— А ты чего хочешь?
— Да не знаю я, чего хочу! Наверно, мне надо уединиться, уехать куда-нибудь и как следует все обдумать. Осознать, что, возможно, ребенка у меня никогда не будет, и понять, смогу ли я жить вот так или нет.
— Ах, Дейзи, дурочка, ты даже не понимаешь, как тебе повезло. Что бы я только не отдала, лишь бы найти себе такого вот Энди! — вздохнула Люси.
— Но ведь у тебя две дочки, значит, есть на кого изливать эмоции! — возразила я. — У меня-то все иначе. Судьба — это не случайность, а выбор, и мне нужно как следует все взвесить… и сделать выбор.
С Джесси мы договорились выпить кофе неподалеку от клиники, где она работала. Странноватая идея для подруг, живущих под одной крышей, скажете вы, но что поделаешь: расписания у нас с ней настолько не совпадали, что это была единственная возможность спокойно поговорить. Обычно Джесси убегала на работу, когда я еще видела сладкие сны, и возвращалась, когда я уже заваливалась спать. Она работала как вол и как лошадь, вместе взятые.
— Ну, как дела? — спросила я.
Джесси обмакнула круассан в чашечку кофе (черного, несладкого) и простонала:
— Упахалась!
— Я тоже, — призналась я. — Но не на работе. А на свиданиях. Ужасно устала от свиданий. Прокрутила варианты с Максом и с Энди, а что в результате? Сплошная опустошенность, усталость и разочарование.
— Это ты, подруга, подцепила ПТПС-синдром, — буднично сообщила Джесси. — Все мои разведенные пациенты им страдают, ну просто повально.
Врач — он всегда врач, подумала я.
— Вообще-то я осторожничала, как могла, — испугалась я. — После истории с Троем всегда предохранялась. Резинкой.
Джесси рассмеялась.
— Ты путаешь, я не про венерические болячки, — сказала она. — Я про посттравматический синдром после свидания. Что-то вроде хронической усталости от кручения романов и беготни на свидания. Симптомы: повышенная возбудимость еще до свидания, маниакальное построение воздушных замков, после чего, естественно, само свидание проходит не лучшим образом и следует глубокое разочарование в очередном кавалером, а затем — легкая форма депрессии, потому что опять типичное не то, вернее — не тот.
