И тут гости вздохнули тихо все разом. Кажется, пытались сдержать удивление, но не получилось. Мы с Хилбертом одновременно повернулись ко входу в храм: на мгновение задержавшись в светлой арке ворот, внутрь вошла Ренске. В красном платье. Конечно, несравненно более скромном, чем моё свадебное, но недвусмысленно выдающем задуманный ею эпатаж. Вот это номер! На свадьбе бывшего жениха её точно никто не ждал.
Она не смотрела ни на кого, кроме Хилберта. И всё это эффектное появление было спектаклем в первую очередь для него. Я только успела заметить, как на миг он сжал кулаки и коротко втянул носом воздух. А потом просто отвернулся, безжалостно разрывая их с Ренске зрительный контакт. И тогда взгляд девицы обратился ко мне. Может, она хотела убить меня им на месте, да не рассчитала сил – но то, что она хотела в него вложить, я прекрасно прочитала. И сильной раздражающей волной прокатилось по спине её нарочитое внимание. Я улыбнулась Ренске, надеясь, что вышло достаточно гаденько – и прежде чем отвернуться, увидела, как презрительно искривились её губы.
Она уселась рядом с антреманном, который оглядывал сестру с яростью и негодованием. И вновь стало тихо.
Служитель заговорил как ни в чём не бывало: размеренно, но вдохновенно. О том, что из мудрости и любви Хельда Светлого родились однажды необычные мужчина и женщина. Они дополняли друг друга, чтобы защищать мир от гнева Шада, от порождений его тяжёлого дыхания. Страж – сильный воин, способный победить существа, которые обычный человек одолеть не сумеет. И Ключ – женщина, которая одаривает его своей благодатью, открывая в нём способности, которых он раньше в себе не ведал. Они остаются связаны на всю жизнь. И Ключ в руках Стража – и должно хранить его, потому как силён воин в полной мере, только когда тот жив.
Наверное, поэтому Маттейс утратил некоторые силы после смерти жены. Потому и обеспокоился сначала тем, чтобы сын его взял в жёны Ключ, а затем и сам решил жениться, как старший рода, чтобы поделиться своей силой с остальными. Ключи смертны, как и другие люди. И задача Стража – продлить его жизнь так, как это будет возможно. Наверное, это сродни нашему обещанию поддерживать друг друга в печали и радости, в достатке и бедности – и тому подобное. Здесь эта клятва приобретала другое звучание.
Я слушала приятный голос служителя и смотрела в лицо Хилберта – казалось бы, совершенно невозмутимое и неподвижное. Он не отводил взгляд, но никак не удавалось понять, что он чувствует. Может, и ничего. Может, в его душе такая же пустота по отношению к Паулине, какая была несколько лет назад, когда она так хотела, чтобы он обратил на неё внимание и стал её мужем.
– Возьмитесь за руки, – мягко велел служитель.
Хилберт протянул мне ладонь, и я осторожно опустила на неё свою, всё так же разглядывая его. Не знаю, что хотела увидеть. Может быть, хоть единый проблеск эмоций, которым он поддался вчера. Ключ на моём браслете ударил по его запястью, соскользнул – и йонкер плотнее сжал губы, словно это ощущение показалось ему неприятным.
– Вы отомкнёте ворота, – торжественно продолжил служитель. – И отыщете за ними новые силы, омыв ваши руки в источнике Шада и Хельда. Только вместе. Только так – до самой смерти.
Хилберт отвернулся и повёл меня дальше, мимо смолкшего в ожидании мужчины – прямо к той арке, которая и правда была закрыта тонкими коваными створками. Однако и тут не без символов: церемония – она и есть церемония. Я даже на миг почувствовала себя на обычной русской свадьбе, где порой организаторы проявляют большую фантазию, чем ворота в «новый мир».
Хилберт приподнял мою руку, а другой взял ключ, не отпуская её. Вставил его в замочную скважину и повернул. Но ничего не случилось. Не раздалось никакого щелчка, ни даже намёка на него – и ворота, понятное дело, не отворились. Брови йонкера сошлись к переносице. Он надавил на ключ сильнее. Ещё немного – и тот с тихим звоном сломался. Ажурная головка осталась в пальцах Хилберта, и тот уставился на неё с каким-то странным испугом. Не злостью или удивлением – а со страхом, который вспыхнул в его глазах и разлился по лицу лёгкой бледностью.
– Плохой знак, – тихо, но вполне отчётливо сказал кто-то из гостей.
Служитель, который наблюдал за нами со своего места, быстро спохватился. Подбежал и вынул из кармана своего одеяния другой ключ. Протянул его йонкеру, но тот не сразу заметил.
– Простите, мениэр, – забормотал мужчина почти шёпотом. – Видно, в ключе был изъян. Такое редко, но случается. Попробуйте этим.
Он почти силой всунул тот ему в руку, а Хилберт вдруг перевёл взгляд на меня. Прищурился слегка, сильнее стискивая мою руку.
– Изъян, – усмехнулся. – Какие изъяны ещё есть в вас, мейси, кроме тех, что я уже видел?
Другим ключом он быстро отпер воротца без единого усилия. Они послушно и бесшумно распахнулись, впуская нас в огороженное пространство у самой стены храма, у подножия изваяний богов. У их огромных ступней и правда находилось два источника. Один с тёмной, будто подкрашенной углем водой. Другой – светлый и голубоватый, как в бассейне. Всё так же не выпуская моей ладони, Хилберт провёл меня сначала к одному – и мы опустили в него сомкнутые руки, – затем к другому.
Если вода в чёрном источнике была почти ледяной, то в светлом оказалась как будто подогретой. Когда мы вынули из него руки, прозрачные капли медленно потекли по коже, точно масляные, а на безымянных пальцах – моём и Хилберта – помалу проступили узорные кольца, словно вплавленная серебряная фольга. На этом месте ощутимо щипало и даже как будто резало – всё сильнее и сильнее. Я прикусила губу, чтобы не зашипеть от боли. А уж удивление и вовсе постаралась не выказать.
Потом мы снова вернулись в зал. Нас встретила приятная и слегка виноватая улыбка служителя и внимательные взгляды гостей. Не все они смотрели на нас с радостью и одобрением. Первым среди них я увидела Тейна. Хоть он и пытался скрыть разочарование, а всё равно не мог – того и гляди Хилберт заметит его подавленность и злость, если пожелает присмотреться получше. А там и до понятных подозрений недалеко.
Но мысли йонкера, видно, были заняты чем-то другим. После последних напутственных речей служителя он не слишком быстрым, но уверенным шагом вывел меня из храма – под свет солнца, которое к полудню разродилось мягким осенним теплом. Там нас снова настигли гости и уже от души принялись поздравлять, пока молодые не успели юркнуть в карету. Хилберт только рассеянно кивал и улыбался на пожелания друзей, соратников и каких-то дальних родственников. Более сосредоточенно ответил лишь Феддрику ван Стину, который сначала пропустил многих вперёд, а затем подошёл сам. Видно, чтобы не толкаться.
– От души поздравляю вас. – Антреманн пожал руку Хилберту и даже слегка хлопнул его по плечу. – И вас, мейси дер Энтин, тоже… Ох, простите! Теперь к вам нужно обращаться «вроу ван Берг». Надо привыкнуть.
Он обеими руками стиснул мою ладонь, которая была свободна. Другая всё ещё находилась в плену руки Хилберта. Тот ни разу так её и не отпустил, будто боялся, что я сразу же испарюсь. Показалось, антреманн задержал своё прикосновение чуть дольше, чем требовалось. Его внимательный взгляд ощупал лицо, шею и чуть открытые плечи.
