– Я был бы очень благодарен, если бы внесли ясность в мои догадки по недугу вашего мужа, вроу.
Я сглотнула липкий горький комок в горле. На что это он намекает?
– То есть вы хотите, чтобы я намекнула вам на его слабые места? А то и открыто вам в них ткнула пальцем? Вы что, издеваетесь?
– Я просил не об этом, – покачал головой антреманн. Вот ведь хитрый жук. – Я просто высказал беспокойство о том, что Хилберт, возможно, зря молчит. Зная точно, что с ним творится, я мог бы помочь ему.
«Или утопить», – добавила я мысленно.
– У моего супруга нет слабых мест. – Я и хотела бы отодвинуться от Феддрика, но узкая лестница, по которой мы спускались бок о бок, не позволяла. – И то, что вы называете недугом, к тому тоже не относится.
– Это похвально. Так поддерживать мужа, учитывая то, при каких условиях вы оказались на этом месте, – слегка озадаченно проговорил антреманн и медленно потёр ладони друг о друга. Тихое шуршание его суховатой кожи пробежалось серпом по нервам. – Но я не советовал бы вам отказываться, вроу. У вас нет причин защищать и поддерживать своего мужа, насколько я знаю. Потому как ничем, кроме силы Знака в вас, он не дорожит. Мне неприятно говорить об этом. Но, возможно, вам стоило бы поискать других союзников.
Наверное, от Хилберта можно было ожидать чего-то подобного. Но я не торопилась верить всем словам Феддрика ван Стина, того ещё лицемерного ублюдка – судя по всему.
– Я подумаю, чем могу вам помочь. Но, конечно, не стану уверять, что сумею.
– Естественно, – с холодной улыбкой на губах согласился мужчина. – Но вы всё же постарайтесь.
– Вы не любите оставлять людям выбор, да, мениэр? – Я глянула на него искоса.
– Выбор есть всегда. Но зачастую стороны его не равнозначны. Разве не так?
Феддрик склонился к моему плечу. Слишком близко. Показалось даже, что сейчас коснётся его.
Я едва руку не вскинула, чтобы отгородиться от антреманна. Так сильно меня сдавило недоброй волей этого мужчины. И колким интересом, что сквозил во внимательном взгляде. Как будто он имел на меня какие-то свои виды.
– Вы во многом правы, мениэр, – решила я пока согласиться с ним. Так будет безопасней. – Но и многое не видите. Прошу меня извинить.
Я пошла чуть быстрее.
– Надеюсь, вы понимаете, что этот разговор должен остаться между нами? – бросил мне в спину Феддрик. – Так будет лучше для всех.
Пришлось кивнуть и прибавить шагу, поманив Лауру за собой. Служанка поспешила следом, как только верзилы антреманна пропустили её вперёд. Скоро мы хорошо обогнали мужчин – и внутри словно ослабилась натянутая пружина. Но осталось чёткое понимание: теперь меня зажимают ещё с одной стороны. И так невыносимо захотелось сейчас увидеть перед собой мужчину, который сумел бы отгородить меня от всего этого. Сумел бы поделиться своей уверенностью в том, что всё будет хорошо. Что я всё сумею преодолеть, выползти из этого болота и остаться живой.
Я даже попыталась представить себе его, воззвать из памяти лицо Антона, который всегда казался мне надёжным и спокойным. Да, пожалуй, он всегда был спокойнее меня, хоть и ссоры у нас случались частенько – бытовые, ничего удивительного. Но сколько я ни ворочала эту груду из вечных неприятностей и переживаний, которые норовили напрочь завалить собой мою память, а не смогла вспомнить его отчётливо. И стало страшно. Оттого, что этот мир и эта жизнь поглощали меня, словно росянка – муху. Переваривали, расщепляли. Смогу ли я когда-то стать прежней?
Зато лицо Хилберта, словно вырубленное из камня, буквально било по моему внутреннему взору, стоило только о нём подумать.
Почти не в себе я ввалилась в столовую – и тут же встретила недоуменные взгляды гостей. Одним из первых – пытливый и наполненный раскалённой ревностью взгляд Тейна Мейера. Наверное, он отчётливее других здесь осознавал, что ночью мы с Хилбертом вовсе не в шахматы играли. И это понимание ясно отражалось сейчас на его лице. Пришлось спешно отвернуться, иначе по моему растерянному виду всё и всем станет понятно. Я ещё мгновение шарила взглядом вдоль столов, накрытых к завтраку, прежде чем вспомнила, что мне надо сесть рядом с Хилбертом.
– Что случилось, Паулине? – Он наклонился ко мне.
– Ничего, – пришлось соврать. – Просто неважно себя чувствую.
Йонкер нахмурился, обводя взглядом лицо. Его ладонь снова накрыла мою, совсем как на свадьбе. И от этого – странно – стало намного легче. Пусть антреманн блефует сколько угодно: противопоставить Хилберту он ничего толкового не может. И я не стану помогать ему в его интригах.
– Это из-за меня? Может, вам показаться мениэру Видбри? – показалось, с искренним участием поинтересовался йонкер.
Надо же, и правда как будто тревога в голосе. Надеюсь, его всё же хоть немного мучает совесть за то, как он вчера себя вёл.
– Нет, – снова бросила я, не в силах произнести ни одного лишнего слова. – Пройдёт.
К счастью, Хилберт не стал допытываться правды, хоть во время завтрака я порой и ощущала на себе его внимательный взгляд. Даже отвечала иногда – и дивилась тому, что в нём нет обычной неприязни. Скорее некий вопрос, который он задавал сам себе. А вот какой – не выведаешь никакими силами.
После утренней полуторжественной трапезы гости и правда начали разъезжаться. Пришлось долго стоять во дворе и прощаться с каждым, благодаря за то, что они пожелали разделить с нами столь радостный миг. У меня болели щёки от улыбки, которая, казалось, уже до самой смерти не сойдёт с губ – настолько въелась. Хилберт кивал, как болванчик, на каждое слово прощания от каждого гостя, а его глаза становились всё более пустыми. Я и не заметила даже, что, оказывается, на свадьбе было столько народа. Я вчера вообще мало что замечала, конечно.
Но вот наконец поток уезжающих иссяк – и мы вернулись в замок. Молча, бок о бок, прошли до общих покоев. И как-то странно стало от этого на душе, закололо мелко и непривычно непрошеным волнением. Спохватились мы, только когда остановились у двери.
– Вы можете идти к себе, – буркнул Хилберт, отворачиваясь и явно намереваясь направиться в свою комнату.
– Как скажете. – Я пожала плечами нарочито безразлично.
Похоже, вчерашняя ночь и правда была первой и последней совместной в нашей супружеской жизни. Что ж, ну и отлично. Так моя совесть со временем успокоится, и я перестану считать себя изменницей, а эта близость будет всего лишь вынужденной мерой.
И мы разошлись в разные стороны.
Чуть позже я снова отправилась в библиотеку, чтобы на сей раз побольше узнать о Пустынном Храме и ритуале, что ждал меня там, – и теперь моё любопытство не вызвало у хранителя никаких вопросов: он прекрасно знал, что мне предстоит дальше.
Оказалось, Храм построили на том месте, когда полоса Пустоши ещё не придвинулась вплотную к стене гор. В нём с самых давних пор проводились ритуалы по соединению Ключей со Стражами. Но потом пришлось отступать в глубь земель, прятаться за щитом скал и строить в самом уязвимом месте Волнпик. Храм остался на месте. А к ритуалу соединения добавилось ещё и немалое испытание: дойти до стен обители вдвоём.
