Бледно – но этого хватило, чтобы сперва углядеть две человеческие тени, а потом, подняв глаза на дверной проем, увидеть и парочку незнакомцев.
– …не бреши, ничего там не светится! – четко произнес один из них, заглядывая внутрь усыпальницы с лампою в руках. – А дверь, видать, сроду не запирают.
– Ежель не запирается, то и брать там нечего! – заметно волнуясь, ответил второй.
– А ты почем знаешь? – хмыкнул первый. И, подняв руку с лампою над головой, начал спускаться в усыпальницу. – Местное дурачье, что с них взять…
И второй, помедлив, все же присоединился к нему. Спускались они медленно, но неотвратимо, с каждой ступенькой приближаясь детям. Они уже были внизу и по-свойски оглядывались в темноте, когда девочка осознала, что Кон грубо дергает ее за локоть, приказывая нагнуться. Бежать куда-то не было смысла: дети присели на корточки здесь же, возле гроба колдуна – притаились в его тени и замерли.
«Увидят… как пить дать увидят…» – не сомневалась Лара.
Незнакомцы шумно и без трепета, не теряя времени на чтение надписей, сдвигали громоздкие крышки со всех подряд гробниц. Те падали, иногда раскалываясь. Искали ценности. Усыпальница графская, богатая – разумеется, здесь было чем поживиться, это даже Лара понимала. Дети мало что видели из своего укрытия, но слышали каждое слово. Слышали, как радовались вероломные незнакомцы, находя фамильные кольца или нитку жемчуга. Слышали, как скабрезно комментировали, снимая их с тел мертвецов…
И, рыская, кажется, в той самой гробнице последнего из графов, они нашли что-то невероятно ценное – ежели судить по радостным возгласам. Сундук, набитый золотом, не иначе – Ларе не было видно, но она воображала именно сундук…
– Гляди, что за чудная вещица! – Слышала она голос над самой головой. – Медальон, никак!
– А ну дай сюда…
– Я первый увидал, верни!
Воры загалдели: вот-вот начнется драка…
А Лара, сидя на каменном полу и обхватив собственные коленки, вдруг почувствовала дуновение легкого ветерка. Не сырого, могильного – а самого что ни на есть свежего. Будто с моря. Что-то изменилось, без сомнений. Набравшись храбрости, Лара ухватилась пальцами за холодный камень гробницы и чуть-чуть выглянула из-за укрытия.
И тогда девочка увидела Ворона. Того самого, бывшего некогда каменным. Важно вскинув голову, он стоял на верхней ступеньке освещенной луною лестницы и сердито глядел на воров. Те, на беду свою, его не замечали.
Ворон снова вспорхнул бесшумно, будто бабочка. И, иссиня-черный, тотчас потерялся во тьме подземелья. Ненадолго. Чтобы через миг рассыпаться серебряной пылью, собраться в угрожающую тучу аккурат над головами воров и – обрушиться на них, будто тяжелая морская волна.
Горе тому, кого застанет Ворон за недобрым делом…
Лара тысячу раз слышала легенду о Вороне, охраняющем свои владения, но нынче видела все воочию.
Одного швырнуло на стену с каменной кладкой – точно возле перепуганных детей. Умер ли он сразу? Лара видела кровь, струйкой вытекающую из уха и безжизненные глаза, которым уж ни до чего не было дела.
А что случилось со вторым? Этого Лара не знала. Мир ее – звуки, запахи, все устремления – сузились вдруг до круглого золоченого медальона с диковинным узором по ободу. Тот самый медальон, что покоился в расслабленной руке убитого вора.
Не помня себя, не зная, зачем ей это, девочка потянулась к украшению, мучимая одним желанием – завладеть им и никогда не выпускать из рук. Лишь на миг она подняла глаза на лицо мертвеца и успела заметить – мальчишка. Едва ли много старше их с Коном.
А после все-таки схватила украшение. Прижала к груди, как величайшую ценность.
– Пойдем же, пойдем! – тянул ее за локоть Кон.
Он уже не шептал, кричал – по-видимому, путь был свободен. Лара не сопротивлялась ему, но будто обессилела. Ноги не слушались, а глаза не видели ничего, кроме добытого украшения.
Только на лестнице девочка опомнилась. Снова почувствовала страх, снова ее коленки начали подгибаться.
– Вдруг он жив, надо вернуться… – оглянулась она на темное подземелье.
Тела мальчишки, скрытого графской гробницей, она теперь не видела – зато на крышке той самой гробницы сидел Ворон. Черные глаза отражали лунный свет, и он отвечал девочке прямым серьезным взглядом. Осмысленным взглядом.
«Ведь он именно что медальон не пожелал им отдавать… – осознала она, – только медальон. До прочего ему не было дела. А мне отдал…».
Еще минута – и дети выбрались наружу. Но Лара так и не поняла в тот день, отчего Ворон позволил ей унести медальон. Почему не наказал за кражу, как того вора?
Она поняла это только много лет спустя, став уже взрослой девушкой. Когда, резко очнувшись ото сна, все еще слышала голос, бывший ничем иным, как голосом последнего графа Ордынцева:
– Не отдавай. Не отдавай. Не отдавай…
Она часто за эти годы слышала сей голос. Во сне. Не всегда он говорил о медальоне, но сегодня именно о нем, Лара это знала.
Потому-то, резко откинув одеяло и, не обув даже туфель, она первым делом бросилась к зеркалу, в ящике возле которого хранились немногочисленные ее украшения. Там, завернутым в шелковый платок, она уже десять лет хранила тот самый медальон.
Лара осторожно погладила подушечкой пальца замысловатый узор, что шел по окружности. Завороженная тем узором, она не всегда могла разглядеть рисунок, выбитый на крышке – он становился виден лишь под определенным углом. Это была расправившая крылья вольная ласточка, что устремилась ввысь на золотом круге медальона.
А ежели повернуть украшение еще чуть-чуть, то ласточка волшебным образом обращалась в ворона, чинно сложившего крылья.
В детстве Лара могла часами играть, и так, и эдак, поворачивая медальон к свету и сама для себя решая – какой из рисунков ей нравится больше. Она и сейчас едва верила, что владеет этой красотой всецело: столько лет прошло, а желание обладать им ничуть не стало меньше.
Разумеется, она никому не собиралась отдавать медальон. Он ее, только ее! Ведь не случайно же она носит эту фамилию – Ласточкина.
Ей было суждено его найти, не иначе.
Глава 1. Жертва
Этот был уже шестым.
Рахманов, незаметно отстав от группы полицейских, вдруг и вовсе остановился. Прикрыл глаза и растопырил ладонь, чуть касаясь пальцами выросшей по пояс южной травы. Глубоко втянул носом еще прохладный поутру воздух. Медленно выдохнул. Видения, сменяя друг друга, как картинки в калейдоскопе, помчались, не давая, как всегда, толком ни на чем сосредоточиться.
Но главное Рахманов уяснил: этот действительно был шестым, но лишь с начала года. Были и другие жертвы – прежде.
Он скорее нагнал своих, опередил их и первым подошел к границе круга, очерченного золой. Круг не малый, шагов десять поперек будет. Рахманов без сомнений сей круг видел прежде; видел и пять костров внутри него, равноудаленных друг от друга. Видел не на карточках, потому как в сыскном отделении полиции Тихоморска до сих пор не имелось ни фотографического аппарата, ни человека, умеющего с ним справиться. Сыскному отделению всего-то было без малого год.
