– Лариса!.. – окликнули ее, и Лара вздрогнула. Поспешно засунула украшение поглубже в карман платья.
По тропинке кладбища к ней шагал господин Харди. Он улыбался, как всегда, но задора в ярко-синих глазах было куда меньше чем обычно. По всему видно, что чувствовал он себя здесь неуютно.
– Наконец-то я вас нашел, Лариса! Горничная сказала, что следует поискать на кладбище – а я еще подумал, что она шутит. Забавная она, ваша Галка.
«Все-то она знает, эта Галка!» – зло подумала Лара. И еще почувствовала досаду, что о ее похождениях домашние все-таки осведомлены.
Господин Харди прибавил шаг и протянул Ларе руку, помогая встать. Ладонь его была жесткой и теплой, такой человеческой, в отличие от ледышки господина Рахманова. И глядеть в синие глаза можно было сколько угодно, без страха, что забудешь, как дышать.
Но Лара все же не смогла смотреть в его глаза долго: она пообещала Дане не выдавать ее и теперь чувствовала горячий стыд, что придется лгать в ответ на его заботу.
Одно хорошо – лгать придется недолго. Лара уже знала, что господа Ордынцевы нынче перебираются в собственную их усадьбу, они уже и из номеров выписались. Вероятно, примеру их последует и Данин жених – странно, что он до сих пор здесь.
Она догадалась:
– Вероятно, вы пришли попрощаться, господин Харди?
– Зовите меня Джейкобом, по имени, – поправил он и смущенно добавил: – Только, умоляю, не Жаком: это имя уже занято моей невестой.
– Хорошо… Джейкоб, – Лара тоже не смогла удержаться от смущенной улыбки. – С удовольствием буду вас так называть.
Он все еще не отпустил Ларину руку, а она и не торопилась ее отнимать.
– И – нет, я пришел не прощаться, а совсем даже напротив… у меня к вам предложение, Лариса.
– Какое?!
– Я прошу вас написать мой портрет. Масляными красками – большой настоящий портрет. Карандашный набросок меня не устроит.
И, отвечая на вопросительный Ларин взгляд, поспешил добавить:
– Не по дружбе, разумеется: предложение деловое, я отниму ваше время, потому я вам заплачу. Рублей пятьдесят – это хорошие деньги. На них можно, к примеру, с удобствами добраться до Петербурга.
Лара поежилась, на миг показалось, что он умеет читать мысли. Ей-то до того и в голову не приходило, что деньги можно заработать вот так просто. Но соглашаться она не спешила: согласиться – означало видеться с господином Харди по несколько часов ежедневно и, вероятно, наедине. Зачем ему это? Действительно ли ему нужен портрет ее авторства? Или что-то другое?
– Я… я не самый хороший портретист. Кто вам сказал, что я рисую? M-lle Ордынцева?
– Она. И m-lle Ордынцева отметила, что вы изумительный портретист. Кроме того, Лариса, – добавил Джейкоб, взяв и вторую ее руку в свою теплую ладонь, – мне хочется иметь что-то от вас на память. Вы необыкновенная девушка и, верно, эти несколько дней с вами, покуда вы будете писать портрет, тоже станут особенными.
Лара не знала, что ей отвечать на такие слова. Они смущали ее, отдавались теплом в сердце, но, тем не менее, что-то мешало целиком попасть под их чарующую власть.
Вздрогнули они синхронно. Будто неведомая сила заставила Лару снова посмотреть на кладбищенскую дорожку – а по ней тяжелым размашистым шагом летел к ним господин Рахманов. Ей-богу, таким Лара его еще не видела. Он собирался сходу наброситься на Джейкоба, она не сомневалась!
Тотчас перевела взгляд на лицо американца – да, он опасался Рахманова. По крайней мере, на одно мгновение Лара так подумала, а потом на его лицо легла маска холодной решимости. Словно он готов был биться до конца. Джейкоб сильнее сжал ее руку, Рахманову же предупредительно велел:
– Не тронь ее.
– Прочь! – Рахманов говорил тихо, но умудрялся делать это так, что кровь застыла в жилах.
Как ни было решительно лицо Джейкоба, Лара почувствовала, что его ладонь слабеет. Он выпустил ее руку. Безвольно отвел взгляд в сторону и отошел, едва ли не кланяясь, как лакей перед лицом господина.
Рахманов же, еще давя, добивая его своим невыносимым взглядом, сам протянул Ларе руку:
– Идемте, – велел голосом так, что не подчиниться было невозможно.
И Лара, как завороженная, почти что подчинилась. Только в последний момент опомнилась:
– Да что здесь происходит?! Вы знакомы?
Она глупо крутила головой, оборачиваясь от одного лица к другому. О да, они знакомы, здесь и гадать не приходилось. И, судя по всему, друзьями не были.
– Лариса, не ходите … – слабо попросил Джейкоб – и тут же осекся под очередным брошенным стрелою взглядом.
– Лара, у меня к вам срочное дело – прошу, идемте, – сказал Рахманов совершенно спокойно, будто его не слышал.
И снова он смотрел ей в глаза, а у Лары подкашивались коленки от этого взгляда. Она в тот миг и на край света готова была пойти с ним, и в огонь, и в воду. Только и успела подумать напоследок, что, должно быть, он и правда, маг, волшебник или колдун. Но послушно взяла его за руку и пошла следом, ни разу больше не оглянувшись.
Лара едва поспевала за размашистым шагом Рахманова. Минув кладбище, они вошли на территорию ставшего Ларе ненавистным пансионата, потом через сад, по гравиевым дорожкам, уже подобрались к дверям, и только тут Лара взбунтовалась:
– Куда вы ведете меня! Вам матушка велела?.. – но договорить Лара не смогла, ахнула, когда он повернулся: – Да у вас кровь! Боже, это из-за пекла…
Все-таки Рахманов удивительный человек. Мгновение – и того, от которого у Лары подкашивались коленки, уже не было. Он смутился, как мальчишка, ладонью попытался вытереть кровь, да только все размазал, конечно.
Он не смотрел уже на нее своим пронизывающим взглядом, но все-таки Лару что-то побудило сейчас же, без раздумий помочь ему – она сама начала аккуратно вытирать платком кровь с его лица. При этом жадно глядела на его опущенные дрожащие веки и чувствовала жалость к нему. И еще почему-то нежность.
«Да нет же, он совсем не страшный, – думала она. – И дыхание у него обычное, человеческое. Зачем я его боялась?».
Она даже, собрав все свое мужество, решилась спросить:
– Вы знакомы с господином Харди? Мне показалось, что знакомы.
Рахманов в ответ поморщился и ответил странно:
– Он такой же Харди, какой и я Рахманов!
Лара тогда подумала, что он не просто недолюбливает Джейкоба – он его ненавидит. За что?! Но этого спросить она не решилась. Спросила другое.
– Не понимаю… Полагаете, он вовсе не американец? И не миллионер?
«Вот Дана расстроится!» – подумала про себя.
И еще неожиданно испытала досаду оттого, что Джейкоб, выходит, так много лгал.
«Впрочем, стоит ли самому господину Рахманову верить безоговорочно? – мелькнула в ее голове еще одна мысль, совсем не безосновательная. – Когда он был настоящим? Теперь или с Харди на кладбище?»
