Лара заслушалась. Целиком этой истории она не знала и, к неожиданности своей, почувствовала немалый интерес к этой женщине, Маре. Отчего-то Ларе стало жаль ее.
– А что же с нею сделалось дальше? – жадно спросила она.
– А, бес ее знает.
Лара не поняла короткой отговорки няни. Начала вспоминать сама, что она слышала про Мару – и осознала вдруг, что, хоть и говорят все об этой женщине «была», никто прямо не упоминал, как она умерла да отчего.
– Так она жива до сих пор?.. – недоверчиво уточнила Лара. И то, как насупилась Акулина вместо ответа, воодушевило ее еще больше. – Нянюшка, а где же она жила прежде? Что за избенка за лесом? Мы с Конни в детстве-то всю округу как свои пять пальцев знали – и никой избы не видали сроду!
Нянька почему-то разозлилась. Даже Пушка грубо согнала с коленок и поднялась, уперев руки в бока:
– Довольно уж расспросов! И так я вам чего надо и чего не надо порассказала! Некогда мне! Уходите!
– Пойдемте, Лара, – Рахманов поднялся прежде, чем она открыла рот, чтобы попытаться няньку утихомирить.
Выходит, узнал все, что хотел. А самой Ларе вроде как и правда не зачем расспрашивать. Вот только до смерти захотелось найти ту избушку. Но не беда, найдет и без Акулининых подсказок!
Рахманов пропустил Лару чуть вперед, в сени, а сам – минуты на две задержался отчего-то. О чем они говорили с Акулиной наедине, осталось для Лары загадкой…
Однако когда Рахманов вышел следом, бледность как будто начала сходить с его лица. Хотя менее мрачным он все равно не стал. Лара отметила это, но, взбудораженная собственными мыслями, тотчас огорошила:
– Дмитрий Михайлович, я понимаю, вы, вероятно, устали, и Федор немедля отвезет вас в пансионат. Я же, с вами или без вас, намерена отыскать эту избу в лесу!
– Тогда, разумеется, со мной.
Рахманов и не раздумывал, прежде чем это сказать. Лара ждала, что он удивится, станет отговаривать и настаивать, будто ей это не нужно. На его помощь она не надеялась – хоть и рада была невероятно, что не придется бродить по лесу в одиночестве.
– Вы сказали няне, что я ваш друг, – пояснил Рахманов скорое согласие и чуть-чуть улыбнулся. – А друзья не бросают друзей даже в самых безрассудных их решениях.
Лара смутилась:
– Я сказала так, потому что иначе Акулина не стала бы вам ничего рассказывать.
– Стала бы, – отозвался Рахманов. И Лара мысленно согласилась.
Даже больше: ей подумалось, что Акулина и разоткровенничалась только лишь из-за него. Почему? Не понятно… Странный он, этот Рахманов. Одни загадки вокруг него.
Лара вдруг собралась духом и спросила:
– Разве могу я вас считать другом, Дмитрий Михайлович, если совсем ничего о вас не знаю?
– Чего же вы не знаете? Спрашивайте, – пожал тот плечами.
Лара задумалась. Сцепила руки за спиной и сделала пару шагов к коляске.
– Вы правда писатель?
– Нет.
– Я так и знала! – упрекнула она голосом.
Рахманов улыбнулся.
– Так зачем вы приехали на самом деле? – снова спросила Лара и – вдруг поняла, что знает ответ. Несмело уточнила сама же: – Из-за тех убитых мужчин, вероятно…
– Вот видите, вы и сами все знаете, – не стал отрицать Рахманов.
А потом случилось странное. Когда она – случайно или нет – в следующий раз посмотрела в его глаза, то взгляд этот вовсе не лишил ее воли. Глаза как глаза, ничего необычного. Но удивило даже не это: Лара вдруг поняла, что ей нечего больше спрашивать. Она будто и впрямь о нем все знает.
К коляске они вернулись вместе, и отчего-то Лару совсем не тяготило, что Дмитрий Михайлович легонько держит ее за руку.
– Вижу, искать дом за лесом вы еще не передумали? – спросил Рахманов, наверно чувствуя, что молчание затянулось.
– Разумеется, нет! – заверила Лара. – Не передумала – я найду его! Но я не представляю, с чего начать… быть может, стоит поспрашивать?
– Это какой такой дом в лесу вы искать надумали, Лара Николаевна? – вмешался вдруг Федька.
Он проверял упряжку и делал вид, что совсем не слушает разговоры. Но тут, видно, не удержался.
Подобно Галке, Федька был парнем словоохотливым – говорить с ним всегда легко да весело. Только, давая фору той же Галке, он являл собою того еще пройдоху. Лукавый, вороватый, вечно искал, где бы и как подзаработать. А просаживал все в кабаках.
Вспомнилось Ларе и та история, когда они с Коном влезли в усыпальницу. Ведь Федька и был заводилой в той компании мальчишек, что подбила Кона на то безрассудство! Громче всех хвастал, что бывал на похоронах Ордынцева, а потому видел цвет его сюртука. Ежели Федька не соврал, то и впрямь должен бы хоть что-то слышать о Маре…
Лара глянула на Рахманова, ища совета, но тот мыслями был где-то далеко: все еще оглядывался на Акулинин домишко. Решать, связываться ли с Федькой, предстояло ей самой.
Она знала лишь, что Рахманов ее поддержит, что бы ни решила.
– За лесом, а не в лесу, – уточнила тогда Лара. – Изба Мары. Ее еще называют ведьмой. Неужто знаешь?
– Мары… – протянул Федька, и стало понятно, что имя ему небезызвестно. Тоже глянул на Рахманова, и глаза его стали лукавыми как никогда. – Отчего же не знать! Ежели господа желают, так хоть до Москвы довезу!
Договаривать он не стал. Рахманов все понял сам и молча полез за бумажником.
* * *
Пока качались на ухабистой дороге под развеселые Федькины россказни, Лара все больше уверялась, что Рахманову эта поездка не по душе. Нет, он не говорил ничего, и даже головная боль его как будто отступила. И все-таки Лара чувствовала – не по душе…
Она знала тот лес, о котором говорила Акулина: лесов на юге вовсе не много, степь да степь кругом. В детстве с Коном да болотинской ребятней они и впрямь ни раз бегали сюда по грибы и даже в глубь его забирались частенько, несмотря на запреты взрослых. Шептались, что лес и правда нехороший. И все-таки никакой избы за ним совершенно точно не было…
– Дальше пёхом идти надо, – оповестил Федька, остановив лошаденку возле раскидистого дуба. – Слазьте, Лара Николаевна, коляска по бурелому не проедет.
Рахманов поймал ее за талию, когда Лара попыталась спрыгнуть, и поставил наземь. А после крепко взял за руку, давая понять, чтобы держалась его.
Впрочем, через полверсты по бурелому, по скользкой подгнивающей траве, через поваленные стволы и колючие ветки – уж сложно было понять, кто кого ведет. Рахманов будто нарочно медлил. А вот Лара, воодушевляясь с каждым шагом, все шла и шла вперед, едва ли не обгоняя самого Федьку. Жгучее любопытство подгоняло ее и еще что-то, чего Лара не могла ни понять, ни объяснить. Только чувствовала, что ей непременно нужно добраться до той избы.
