– Что вы делаете? – он уже заметно нервничал. – Собираетесь забрать это с собой? Зачем, черт возьми?! Бросьте здесь и запрем это адское место, чтоб ни одна живая душа сюда больше не попала!
– Не выйдет, – покачал головой Харди. – Башня уже была заперта целых восемнадцать лет – и что? Это начала Мара, на этом самом месте убив Николая Ордынцева, а закончить это должна их дочь – теперь.
– Вы хотите привести Дану сюда? С ума сошли? Думаете, я вам позволю?
– По счастью, Богдана Александровна может принять решение сама. Она их кровь, их продолжение, их сила. Видите ли, Константин Алексеевич, наследие – это не всегда материальные блага. Гораздо чаще это долги, которые нам приходится платить, и дурная кровь, которую невозможно очистить. Поверьте, Дана куда сильнее, чем вы думаете – не беспокойтесь о ней. Никто не пострадает, я же говорил.
Дмитрию не нужны были глаза, чтобы увидеть, как тяжело лег взгляд Харди на его спину, когда тот обещал, что «никто не пострадает». Лжец.
Ритуал, что должна провести Дана, убьет не только души Мары и Ордынцева. Он убьет Дмитрия.
– Все дело в том, господин Несвицкий, – продолжил Харди, убирая нож за пазуху, – что Мара пожелала не только себя возродить, но и Николая Ордынцева. А он, что бы там ни говорили на Болоте, колдуном не был. С ним все обстояло куда сложнее – потому его душу после смерти Мара отдала на хранение Ворону. Тому самому Ворону, который утаил ключ от Ирия и мог тайком выводить души покойных…
«Ежели Мара желала его воскресить, то убил Николая кто-то другой, не она…» – невольно подумал Дмитрий, и мысль эта казалась вполне логичной.
Он слушал молча, не отводя взгляда от неживых глаз каменной птицы. Та расправила крылья, хищно распахнула клюв, уперла когтистые лапы в изголовье ложа – того и гляди оттолкнется и взмоет над головой. Как тогда.
– И как долго Ворон должен хранить душу Ордынцева? – спросил Конни. – Вечно?
– Нет, что вы. Покуда Мара не подыщет достойное вместилище для души своего возлюбленного. Подходящего человека. Убийства мужчин, что то и дело случаются в округе – Мара не нарочно их убивает. Она проводит ритуал и призывает Ворона вдохнуть душу Ордынцева в тело каждого из парней. Однако Ворон к ней не летит, и жертвы оказываются напрасными.
– Почему же он не летит?.. Не хочет вернуться в мир живых? Не хочет быть с Марой?
Харди замешкался – ответа он не знал. Мог только предположить:
– Быть может и так. А скорее… ведь все предложенные Марой кандидаты были бедняками, выпивохами… тем еще отребьем. Разве они ровня графу Ордынцеву? Быть может, потому и не летит.
Рахманов искоса поглядел на Харди. Лжет? Или в самом деле не понимает?
А сам Рахманов знал, отчего Ворон не летит к Маре. Понял только что… или знал об этом давно? С той ночи, когда белокурая ведьма ворожила над ним в доме старухи Акулины, а вороны кричали в темном небе за окном.
Ворон не летит, потому как уже вдохнул душу Ордынцева в мертвое человеческое тело. Давно. Десять лет назад.
Рахманов потер виски. Он чувствовал, что упускает что-то важное – но сбивающий с ног ветер, мигрень, ругань Конни и Харди за спиной мешали сосредоточиться.
Рахманов, не отдавая себе отчета, приблизился к краю башни – осторожно выглянул вниз. Юлии у кладбищенской стены как ни бывало… Вошла в дом? Или, напротив, вернулась в пансионат?
И тут Дмитрия кольнуло – Лара! Он не чувствовал ее больше… Прикрыл глаза, собрался с мыслями, чтобы отыскать ее и – не смог этого сделать. Лары не было в его мыслях. И это оказалось так странно… холодно и пусто. С ней что-то случилось, не иначе. И Дмитрий изо всех сил гнал мысли о самом худшем.
В нешуточной панике он бросился к лестнице и – дальше ступить не смог. Потому что к ним медленно и едва-едва переставляя ноги, поднималась Анна Григорьевна.
Это была она и не она. Бледная, растрепанная, разом постаревшая на десять лет – губы ее дрожали, а глаза метались, будто не узнавая никого из трех мужчин:
– Помогите… – Из всех трех она выбрала Рахманова, к нему и потянула руки. – Помогите, прошу вас…
Дмитрий шагнул, было, навстречу, но Харди выставил руку:
– В ней дух Мары, не подходи. – Он попытался Рахманова не пустить. – Чувствует, что скоро конец – оттого и идет сюда, к алтарю.
Женщину и правда как магнитом тянуло к каменному ложу – а коснувшись его бледными высохшими руками, она начала оседать наземь. Упала бы вовсе, не подхвати ее Дмитрий.
– Что случилось? – Он осторожно уложил ее на пол. – Кто это сделал с вами? Где Лара?
– Помогите… – снова и снова шептала женщина. – Помогите мне… там… там…
Сказать она так ничего и не сумела – но Рахманову и не нужны были слова. В ее глазах, широко распахнутых, глядящих с мольбой, он видел комнату, старую и ободранную; видел Лару, стоящую среди строительного мусора – но глядящую вокруг так, словно вид этот ее завораживал. И видел лестницу – парадную лестницу в доме Ордынцевых.
Она была на третьем этаже этого дома – запертом и нежилом. И там же нынче осталась Лара.
Женщина из последних сил еще хотела сказать что-то, но вдруг ее глаза, глядящие в глаза Дмитрия, остекленели.
Он не сразу это понял и даже слабо встряхнул хрупкие плечи, пытаясь дозваться – покуда его не тронул за руку Харди:
– Уходим! – велел он нервно.
Дмитрий понял причину паники, подняв голову.
Каменный Ворон, что минуту назад недвижимо сидел в изголовье ложа, нынче взмахнул крыльями, сбрасывая с перьев остатки серой искристой пыльцы… А над алтарем в свинцовом пасмурном небе уже сгущался столб черного дыма. Будто смерч, о котором прежде Дмитрий лишь читал в отцовских книгах. Только это был не смерч. Это было то самое, о чем говорил Харди, темное и потустороннее, от чего не убежишь и не спрячешься.
– Идем же! Оставь ее – ей не поможешь! – настойчивее тянул его Харди.
Рахманов только теперь и очнулся. И грубо его оттолкнул:
– Давай, спасай свою шкуру – как всегда!
Он подхватил тело женщины под спину и колени и поволок к лестнице. Харди, отчаянно плюнув, нырнул в проход первым. Кон помог спустить женщину вниз – и лишь там, в комнате башни, Дмитрий убедился окончательно: Анна Григорьевна мертва.
Он вскочил и попятился, по-прежнему не понимая, что произошло. Ни видимых ран, ни даже ссадин. Она словно высохла изнутри… Да ведь он разговаривал с нею вот только – под утро! Именно Анна Григорьевна впустила их с Коном в дом, когда они явились незваными гостями, и выглядела тогда совершенно обычно.
– Нужно найти Лару, – сказал он то, что казалось единственно важным сейчас.
Перепрыгивая ступени, слетел вниз; через галерею второго этажа выбрался к парадной лестнице и взбежал вверх, в коридор – тот самый, где была Анна Григорьевна.
