– Завтра утром здесь будет полно свободных комнат. Я намерен избавиться от девиц.
Она едва поспевала за развитием событий. Решение Себастьяна возглавить заведение ее отца со всеми его проблемами пугало своей поспешностью. У Эви было такое чувство, словно она привела в клуб домашнего кота, который у нее на глазах превратился в тигра. И единственное, что ей остается, – это беспомощно наблюдать, как он крушит все направо и налево. Возможно, в отчаянии подумала она, если предоставить Себастьяну несколько дней, ему надоест эта затея. А она тем временем попытается свести ущерб к минимуму.
– Т-ты собираешься вышвырнуть их на улицу? – поинтересовалась она с напускным спокойствием.
– Они получат щедрое выходное пособие в качестве вознаграждения за их труды на благо клуба.
– А потом наймешь новых?
Себастьян покачал головой:
– Хотя я не против проституции как таковой, скорее наоборот, будь я проклят, если позволю себе превратиться в сутенера.
– В кого?
– В сутенера, сводника, содержателя публичного дома! Ради Бога, ты что, затыкала уши ватой в детстве? Неужели ты никогда не задавалась вопросом, почему скверно одетые женщины расхаживают вверх-вниз по клубной лестнице в любое время суток?
– Я навещала отца днем, – отозвалась Эви с достоинством. – И редко видела их за работой. Позже, когда я достаточно подросла, чтобы понимать, чем они занимаются, отец начал ограничивать мои визиты.
– Наверное, это один из немногих добрых поступков, которые он совершил, – заявил Себастьян с нетерпеливым жестом. – Что же касается девиц... дело не только в том, что я не хочу брать на себя ответственность за второразрядных шлюх, у нас просто не хватает помещений, чтобы предоставлять их услуги. Когда все постели заняты, члены клуба вынуждены удовлетворять свои потребности на конюшне.
– Неужели?
– А там чертовски неудобно и холодно, можешь мне поверить.
– Ты...
– И это при том, что в двух шагах отсюда имеется отличный бордель. У меня есть все основания надеяться, что мы сможем прийти к соглашению с его владелицей, мадам Брэдшоу. Члены клуба, желающие провести время с женщиной, смогут прогуляться до ее заведения, воспользоваться услугами по сниженным ценам, а затем вернуться сюда с новыми силами. Он выжидающе приподнял брови, словно призывая ее восхититься идеей. – Что ты на это скажешь?
– Скажу, что ты все равно превратишься в сутенера, – сказала Эви. – Только тайного.
– Мораль – это удел среднего класса, дорогая. Низшие классы не могут позволить себе такое удовольствие, а высшие слишком ленивы, чтобы следовать принципам.
Эви покачала головой, не сводя с него изумленного взгляда, и не шелохнулась, даже когда Себастьян подался вперед и сунул виноградину в ее полуоткрытый рот.
– Можешь ничего не говорить, – сказал он улыбаясь. – И без того ясно, что ты потеряла дар речи от благодарности, что я останусь здесь приглядывать за тобой.
При виде ее насмешливой гримасы он тихо рассмеялся.
– Если ты опасаешься, что я не совладаю со своими мужскими инстинктами и наброшусь на тебя в минуту слабости... Что ж, не исключено. Если ты меня очень попросишь.
Эви раскусила сочную спелую виноградину и медленно разжевала. Наблюдая за ней, Себастьян перестал улыбаться и откинулся на спинку стула.
– Впрочем, на данном этапе ты слишком неопытна, чтобы стоило утруждаться, – продолжил он прохладным тоном. – Возможно, я соблазнюсь тобой позже, после того как другие мужчины возьмут на себя хлопоты по твоему образованию.
– Сомневаюсь, – мрачно отозвалась Эви, – что я когда-нибудь стану настолько буржуазной, чтобы спать с собственным мужем.
Себастьян фыркнул:
– Боже! Ты, наверное, ждала несколько дней, чтобы пустить в ход эту остроту. Поздравляю, дорогая. Мы женаты не более недели, а ты уже научилась давать сдачи.
Глава 9
Эви так и не узнала, где ее муж провел ночь, но подозревала, что без особых удобств. Сама она спала беспокойно, просыпаясь с удручающей регулярностью. Несколько раз она вставала, чтобы взглянуть на отца, подать ему воды, поправить сбившуюся постель и дать лекарство, когда его кашель усиливался. Каждый раз, пробуждаясь, Дженнер устремлял на дочь удивленный взгляд.
– Это мне снится, или ты и вправду здесь, детка? – спрашивал он, и Эви шептала ласковые слова, гладя его по голове.
При первых проблесках рассвета Эви вымылась, оделась, заплела еще влажные волосы в косу и закрепила ее на затылке. Позвонив горничной, она заказала омлет, бульон, чай и другую легкую пищу, которая могла бы возбудить аппетит у отца. По утрам в клубе было тихо и спокойно, так как большинство служащих отсыпалось после ночных трудов. Однако всегда имелся небольшой штат прислуги, готовой выполнить несложные поручения, включая кухарку, которая могла приготовить незатейливые блюда в отсутствие шеф-повара.
Испуганная звуками надрывного кашля, доносившегося из соседней комнаты, Эви поспешила к постели отца. Он сотрясался всем телом, уткнувшись в носовой платок. Вид его страданий отозвался болью в ее груди. Порывшись среди флаконов на ночном столике, она нашла сироп с морфием и накапала его в ложку. Затем, обхватив рукой влажную от пота шею отца, посадила его в подушках, в который раз поразившись, каким легким он стал. От очередного приступа кашля ложка дрогнула у нее в руке, и лекарство пролилось на постель.
– Извини, – пробормотала Эви, промокнув липкий сироп, и снова наполнила ложку. – Давай попробуем еще раз, папа.
Сделав усилие, так что его жилистое горло судорожно напряглось, он проглотил лекарство и кашлянул несколько раз, ожидая, пока она поправит подушки.
Эви осторожно опустила больного на постель и вложила в его руку чистый носовой платок. Глядя на изможденное лицо отца, заросшее седой щетиной, она пыталась найти родные черты в этом незнакомце. Отец всегда был плотным и румяным, разговаривая, не мог обойтись без энергичной жестикуляции, пронзая воздух кулаками, что было свойственно бывшим боксерам. Человек, лежащий перед ней теперь, с серой кожей, обвисшей от стремительной потери веса, казался бледной тенью того цветущего мужчины. Лишь голубые глаза остались теми же... цвета ирландского моря. Утешившись обнаруженным сходством, Эви улыбнулась.
– Я послала за завтраком, – сказала она. – Сейчас принесут.
Отец слегка покачал головой, давая понять, что не хочет есть.
– Ты должен поесть, папа. – Присев на краешек постели, Эви взяла салфетку и промокнула кровь в уголке его рта.
Между его седыми бровями образовалась морщинка.
– А Мейбрики? – хрипло произнес он. – Они не заберут тебя, Эви?
Она улыбнулась с мрачным удовлетворением:
