– А ты... тоже поселишься там?
– Нет. Я буду жить в клубе. Так гораздо удобнее держать все под контролем.
Эви почувствовала себя задетой, не понимая, чем вызвана эта неожиданная холодность. Она никогда не докучала мужу... не предъявляла никаких требований, даже в горе. Растерянная и сердитая, она крепко сцепила затянутые в перчатки руки.
– Я хочу остаться, – негромко сказала она.
Себастьян покачал головой:
– Не вижу причин, зачем тебе оставаться в клубе. Ты здесь не нужна. Для всех заинтересованных лиц будет лучше, если ты поселишься в нормальном доме, где сможешь принимать друзей и спокойно спать по ночам, не просыпаясь от шума внизу.
– У меня хороший сон. И мне нисколько не мешает шум. А что касается друзей, они могут приходить в клуб...
– Ну да, тайком.
Он был прав, но это не имело никакого значения. Эви молчала, подавленная небрежно брошенной фразой: « Ты здесь не нужна».
– Я хочу, чтобы ты жила в безопасносном и приличном окружении, – продолжил Себастьян. – Клуб не место для леди.
– Я не леди, – возразила Эви с легкой иронией в голосе. – Я дочь игрока и жена отъявленного повесы.
– Тем более тебя нужно оградить от моего влияния.
– Все равно не думаю, что я хочу переехать. Может быть, весной, а пока...
– Эви, – твердо произнес Себастьян. – Я не предлагаю тебе выбор.
Эви напряглась и отодвинулась от него. Все тепло, исходившее от ножной грелки, не могло согреть кровь, застывшую в жилах. Мозг лихорадочно искал аргументы, которые убедили бы Себастьяна... но он был прав... нет никаких причин, которые оправдывают ее присутствие в клубе.
Прикусив губу, Эви с отчаянием подумала, что ей следовало бы давно привыкнуть к ощущению собственной ненужности и одиночества. Почему же, во имя Господа, это по-прежнему ранит? О, как бы ей хотелось быть похожей на Себастьяна, сердце которого по крыто непробиваемым слоем изо льда!
– А как же наше соглашение? – тупо спросила она. Если ты собираешься пренебречь им...
– О нет. Я намерен жить добродетельно, как монах, пока не придет время получить заслуженную награду. Но мне будет легче противиться соблазну, если ты будешь находиться вне пределов досягаемости.
– А что, если я не смогу противиться соблазну? – услышала Эви собственный шепот. – Я могу познакомиться с приятным джентльменом. Ты ведь не станешь возражать, если я буду проводить время в его обществе?
Пока эти слова не слетели с ее губ, Эви никогда бы не поверила, что способна сказать такое. Но отчаянная потребность причинить ему боль, разозлить, его, задеть была слишком сильна. Однако у нее ничего не вышло. После короткого молчания Себастьян вкрадчиво отозвался:
– Конечно, дорогая. С моей стороны было бы эгоистично отказывать тебе в развлечениях, когда я не могу составить тебе компанию. Поступай как пожелаешь... при условии, что мне не придется искать тебя, когда ты мне понадобишься.
За фешенебельными улицами и площадями респектабельных районов Лондона скрывался целый мир из темных переулков и ветхих трущоб, население которых ютилось в немыслимой тесноте. Престyпления и проституция были единственным способом выживания в этих местах. Воздух здесь был пропитан запахами отбросов и нечистот, а здания порой так плотно примыкали друг к другу, что приходилось перемещаться боком, чтобы протиснуться между ними.
Углубившись в хитросплетение переулков, Кэм осторожно продвигался вперед, помня о бесчисленных ловушках и опасностях, подстерегавших неосторожных путников. Наконец, миновав темную арку, он оказался в узком дворике, окруженном деревянными строениями, представлявшими собой дешевые притоны и ночлежки, где бездомные спали вповалку, как в братской могиле. Вдоль стен, покрытых плесенью и гнилью, пробегали крысы, исчезавшие в трещинах в фундаментах зданий. Во дворе было пусто, не считая пары девиц, сидевших на крыльце, и тощих ребятишек, занятых поисками выброшенных костей и объедков. Подозрительно косясь на Кэма, они поспешили ретироваться в дальний конец двора.
При его приближении одна из растрепанных проституток расплылась в улыбке, обнажив обломки зубов:
– Чего это такому пригожему парню понадобилось в здешних местах?
– Я ищу мужчину примерно такого роста, – Кэм жестом показал, что он имеет в виду, – с черными волосами. Он не проходил здесь несколько минут назад?
Девицы захихикали, подталкивая друг друга локтями.
– Ишь ты, как языком-то чешет, – восхитилась одна из них.
– Здорово, – согласилась другая. – Брось, красавчик, зачем тебе какой-то тип, когда к твоим услугам такой лакомый кусочек. – Она оттянула вниз блузку, обнажив костлявые ключицы и обвисшую грудь. – Давай-ка лучше немного покувыркаемся. Бьюсь об заклад, у тебя это славно получается.
Кэм вытащил из кармана серебряную монету. Девица жадно уставилась на нее.
– Скажи мне, куда он пошел?
– Ладно, скажу. Только одними деньгами ты не отделаешься, – сказала она. – Я еще никогда не забавлялась с таким...
Сзади раздался хриплый смех, а затем голос Джосса Булларда издевательски произнес:
– Тебе не поймать меня, грязный полукровка!
Кэм стремительно обернулся, окинув взглядом окружающие здания, из дверей и окон которых выглядывали грязные лица. Ни одно из них не было знакомым.
– Буллард, – негромко позвал он, медленно поворачиваясь вокруг собственной оси и оглядываясь по сторонам.
Раздался еще один злобный смешок – откуда-то из глубины двора. Кэм осторожно двинулся вперед, пытаясь определить источник звука.
– Я все равно прикончу ее!
– Почему?
– Потому что эта чертова пиявка забрала у меня все. Я хочу, чтобы она умерла. А когда она сдохнет, я брошу ее крысам, чтобы от нее ничего не осталось, кроме обглоданных костей.
– За что? – растерянно спросил Кэм. – Она просила меня помочь тебе, Джосс, даже после того, как ты предал ее. Она хочет выполнить завещание отца, чтобы у тебя было достаточно...
– Пусть она катится к дьяволу со своими подачками!
Кэм покачал головой, не в состоянии понять, чем вызвана такая злоба и почему Буллард питает столь сильную ненависть к Эви.
Услышав за спиной шорох, он резко пригнулся – как раз вовремя, чтобы уклониться от кулака, со свистом разрезавшего воздух в том самом месте, где только что находилась его голова. Нападающим оказался не Буллард, а оборванец, решивший попытать счастья, ограбив незнакомца. Несмотря на юный возраст, у него был прожженный вид, свойственный тем, кто с рождения живет на улице. Кэм уложил его на землю несколькими эффективными движениями. На другом конце двора появилось еще несколько бродяг, явно полагавших, что лучше нападать целой шайкой. Понимая, что преимущество не на его стороне, Кэм ретировался в арку, преследуемый голосом Булларда:
