– Мне ж на пятерку надо… А препод уже уставший, раздраженный…
Он так и стоял, прижав меня к себе, до самого момента моей очереди, немного этим приводя мои нервы в порядок – все же иногда важно знать, что тебя поддерживают – особенно те, кому на тебя наплевать. Я ведь даже себе отчета не отдавала в том, как мы выглядим со стороны, как на нас смотрят удивленные одногруппники, видимо, решившие, что я привела в институт своего бойфренда, с какой хитрой мордахой проплыла мимо декан.
Оказалось, что переживала я зря – преподаватель после двух троечных работ и четырех студентов, которые и двух слов не могли связать, ко мне отнесся весьма лояльно – так, прошелся по поверхности, даже не особо углубляясь, и поставил мне заслуженное «отлично».
Я еще больше обрадовалась, когда заметила, что Антон так и не ушел – это было бы полностью в его духе. Влетела в его поздравительные объятия и получила свой поздравительный поцелуй. Надеюсь, он не потребует с меня еще тысячу за дорогу домой? У этого придурочного среднего состояния не бывает: он или прелесть, которую только чмокать и чмокать, или беспросветный негодяй.
Первая ласточка в мою голову влетела, когда мы разговаривали с мамой по телефону.
– Дома точно никого? – после происшествия с подслушанным разговором она этот вопрос задавала в обязательном порядке.
– Точно-точно! – теперь и я, прежде, чем включить динамик, сначала оббегала все жилье вдоль и поперек, чтобы убедиться, что там никто не прячется. – Ну так и чего ты там про Анютку с Никитой говорила?
– Так не разводятся они уже, говорила… Не поймешь их, – маме были больше интересны мои дела. – А у тебя как с Русланом? Предпринимала еще что-нибудь, аферистка моя любимая?
Я была вынуждена ответить грустно-однозначное:
– Ни-че-го! Возможно, ты и права была насчет Ольги… Обидеть ее… да это ж все равно, что конфетку у ребенка отобрать! А если она заплачет – я, наверное, и сама разрыдаюсь… У меня рука не поднимается отбирать у нее конфе… тьфу, Руслана.
– Или потому, что Руслана ты при всем желании у нее не отберешь? – мама продвигалась в расследовании дальше.
– Или потому, – согласилась я, хотя теперь имели значения обе эти причины. Вздохнула. – Похоже, надо подыскивать другого кандидата. Да вот боюсь, мам, что остальные состоятельные мужики младше сорока окажутся скорее, как Антон, чем как Руслан… А мне такого счастия не надобно!
Она вдруг заметно оживилась:
– Ты ж обещала мне фотографию своего Антона выслать!
– Да зачем тебе? – я и в прошлый раз удивлялась этой непонятной просьбе точно так же.
– Просто интересно! – уже не впервые мне кажется, что она как-то меняется, когда речь заходит об этом ласковом отморозке. – Ну ладно, доченька, как прошел твой день?
Выдала то, что первым пришло в голову:
– Антон меня сегодня из института забрал – у него какие-то дела были поблизости, пообедали вместе в кафешке. Вот там был номер! Я ему говорю – если он за меня не заплатит, то я готова очень громко петь очень матерные частушки – с меня не убудет, а его там каждая официантка знает. Заплатил, господин буржуин, никуда не делся, дабы избежать скандальчика! Один-ноль, мусьё Лалетин! И сказал, что больше со мной в приличное общество не пойдет. Он вчера снова в Москву летал – утром улетел, ночью уже вернулся, привез мне какого-то гнома с огромным носом – сказал, что нашел мою точную копию. Он набирает себе в издательство новых редакторов, расширяться будет, заключил договоры еще с парой авторов, даже не местных…
Осеклась, услышав мамин смех.
– Ты чего там? – я поинтересовалась осторожно.
– Ничего, настроение хорошее, – ответила она, явно что-то скрывая. – А отдыхаешь как?
– Да как тут отдыхать? Куда-то ходить времени нет, – на самом деле, скорее нет денег, но лучше не акцентировать лишний раз на этом внимание. – Втыкаем в телек с полчасика по вечерам – вот и весь расслабон. Вчера с Антоном третью Матрицу смотрели – так он сказал, что у меня вши! Потребовал, чтобы я принесла от педикулезного доктора антипедикулезную справку! Я таких кретинов раньше не встречала!
Она вдруг выдала с ненормально веселым возмущением:
– А что Антон искал у тебя в волосах?
– Так вшей и искал!
Мне показалось, что у нее приступ – она будто кое-как сдерживалась, чтобы не начать кататься с хохотом по полу. Чертовщина какая-то!
– Мам! Возьми себя в руки и объясни, что там у тебя происходит!
Она заговорила спокойнее, но в голосе так и проскальзывали едва сдерживаемые смешки:
– Доченька, а ты сама ничего не замечаешь? – я призадумалась – замечаю! Насколько странно она себя ведет в последнее время. Но она пояснила сама: – Антон то, Антон сё… о чем бы ни зашла речь!
– И что? – я действительно не понимала, к чему она клонит. – Ты же сама спрашиваешь о моих делах! Вот я тебе и рассказываю!
Она продолжила сквозь смех:
– Хорошо, хорошо, доча, не злись! А с учебой как?
– Ох, с типовыми я чуть не попала! Препод у нас просто больной – так прямо и спрашивает: как узнать, фигура очерчена интегралом сверху или снизу? И ржет над собственным чувством юмора, даже не замечая, что никто больше его юмора-то и не понимает… Вот каждому первому этот вопрос и задает!
– А ты что?
– А я: если я сейчас плюну тебе на макушку, то это стопудово будет сверху!
– Кому, преподу?!
– Да причем тут препод?! Антону! Ты меня вообще, что ли, не слушаешь?
Конец моей фразы утонул в хохоте. Я стала серьезной:
– Мам, давай-ка начистоту! Ты там прибухиваешь?
– Нет-нет, Алина! Со мной все в порядке. А с тобой? – прозвучало с некой хитрецой.
Я даже не знала, что ответить, но она продолжила сама, немного угомонившись:
– Ох, как мне навестить тебя охота… Да и уж больно с ним познакомиться захотелось!
– С кем? С преподом?
– Ага, с преподом, – и снова почему-то рассмеялась.
Да, совсем там мамуля с катушек слетела без моего присмотра… У нас раньше как-то проблем с взаимопониманием не возникало. И только через пару подобных разговоров она огорошила:
– Вы с Антоном не думали встречаться? А ты ему тоже нравишься?
– Чего?! – я чуть воздухом не подавилась. – Точно не прибухиваешь?!
И только потом, укладываясь спать, я собрала воедино ее несуразные намеки. А потом и свои впечатления от всех последних дней. Ну да, все мои эмоции были тесно переплетены с Антоном – это же ни о чем не говорит? Да, я радуюсь, когда он дома, и мне скучно, когда его нет… Да, без переругиваний с ним и день вроде как зря проходит… И перед телевизором мы сидим все дольше и дольше, даже не хочется иногда отрываться от его плеча или скидывать его голову со своих колен… И целоваться с ним… только с ним… По спине пробежала ледяная волна. А может ли быть такое, что он мне нравится? Ну вот прямо большими светящимися буквами «нравится», а не какое-там-нибудь обычное «нравится»? Даже на кровати подскочила от этого жуткого осознания.
