— Выплывем из города — отстаньте немного. Никуда не денусь, обещаю. Но чтобы нас не слушали.
Близнецы так же слаженно склонили головы. И действительно отстали, стоило миновать красивую каменную арку, покрытую сложной резьбой. Странно, кстати, зачем арка под водой? Ладно — на суше, там все ходят и ездят по дорогам, но ведь в море дорог нет, ту же арку можно миновать хоть сбоку, хоть сверху. Может, дело просто в красоте? И в том, что глазу надо за что-то цепляться, чтоб город и на морском дне выглядел городом, а не скопищем жилищ? В традициях дело, в упорядоченности, к которой стремятся все разумные существа.
За размышлениями Джиад не особо замечала, куда они плывут. Вода везде одинакова, и скалы кажутся похожими. Да, поднялись выше, потому что стало заметно светлее и даже теплее вроде бы. Раньше она не улавливала таких тонких, еле заметных изменений света и тепла, но после дворцовых коридоров, темных и прохладных, чувства обострились, жадно ловя каждую маленькую поблажку. И потому она не заметила… А поняв, где оказались, невольно хлопнула салту лоуром, как натянула бы повод коня.
Алестар остановил своего зверя рядом, обернулся на замершую немного позади охрану, убедившись, что те ничего не слышат. На Джиад он не смотрел, зато уперся взглядом в темный каменный столб-скалу. Вокруг, на песочном дне, все так же росли кустики водорослей и валялись камни, метались стайки рыбок, солнечные лучи просвечивали воду, и зеленый мох казался бархатно-мягким, да и был таким… Все было тихо, спокойно, красиво…
У Джиад перехватило дыхание. Если присмотреться, можно даже найти взглядом ту ветку, за которую зацепился перстень Аусдрангов. Если присмотреться…
— Поговорить надо, — уронил рыжий, цепляя лоур на крючок у седла.
— Здесь? — выдохнула она, не понимая, что это: полная дурость, изощренное издевательство или все-таки расчет.
— Здесь, — подтвердил Алестар, чуть разворачивая зверя и пуская его вперед, чтобы оказаться к Джиад лицом и совсем близко.
Салту терлись носами и боками, покачивались в воде, будто ловя растворенное в ней солнце спинами. И до поверхности было совсем недалеко, а там и берег… Что он опять задумал, хвостатое отродье?
— У тебя такое лицо, будто ты мне еще раз хочешь врезать, — невесело усмехнулся Алестар. — Если нужно — давай. Уклоняться не буду. И охрана поймет, я думаю.
— Обойдусь, — процедила она, едва разжимая зубы.
Дать придурку по морде и правда хотелось нестерпимо, но не такой уж он и придурок, если все понимает, но зачем-то притащил сюда.
— Сейчас уплывем, — пообещал Алестар с неожиданной серьезностью. — Прости. Но раз уж здесь все началось, то здесь я и сказать должен. Во дворце ты прячешься. Уходишь в себя, как в раковину. Всегда вежливая, всегда спокойная, всегда рассудительная… Лучше бы ты кричала. Или еще раз — по челюсти. Да что угодно, только не смотрела бы на меня так. Будто у тебя гарпун в руке, а ударить нельзя. И до того жалко, что нельзя…
Джиад, не выдержав, фыркнула. Нет, не совсем придурок. Но зачем тогда?
— Бить не будешь? — снова усмехнулся Алестар одними губами. — Значит, слушай. У нас осталось всего-то недели две. Потом приплывет эта… чудо кариандское. И мне придется быть с ней. Знакомиться, знакомить её со двором, узнавать… ближе… Нет, не в постели… Она ведь ожидает запечатления, вот я и буду разыгрывать галантного жениха, пока жрецы не разорвут… И знаешь, я ведь это сделаю. Мне её заранее возненавидеть хочется — а придется улыбаться. И так, чтоб поверила, если не дура. Особенно, если не дура…
— Мне вас пожалеть, ваше высочество? — зло поинтересовалась Джиад, и вправду раздумывая, кинется ли охрана их разнимать в случае чего.
— Не надо. Тоже… обойдусь. А вот её, наверное, стоит. Она ведь все узнает: и про Кассию, и про тебя. И тоже будет… улыбаться. Знать, что её выбрали, как племенного салту, за кровь и выучку. Ну, и мордашку миленькую… И ждать запечатления, ага. Вместе будем ждать. А потом жить долго и счастливо. Как в сказке.
Он уже не говорил — выплевывал слова, задрав голову и смотря не на Джиад, а наверх, туда, откуда лился бирюзовый солнечный свет. И непонятно было, что сказать ему сейчас, вот такому. Выдернутому из тепла всеобщей любви, в первый раз осознавшему, что родиться принцем недостаточно. Что это не удача, а совсем даже наоборот…
— Я сегодня плыл по рынку, — помолчав, снова заговорил Алестар, — и смотрел на них на всех. Слухи плавают… Слухи всегда плавают, это понятно. Из-за меня погибла Кас. Из-за моего желания быть первым, взять этот проклятый приз, еще раз всем доказать, что я лучший… А все говорят, что это боги меня уберегли. И сохранили. Для Акаланте, понимаешь? И тебя, кстати, тоже боги привели в море. Ты не знала? Ну да, чтобы спасти меня от сирен. Боги любят Акаланте. И мою семью тоже… А если с этой… Маритэль… что-то случится… Мне и это простят? Что угодно, лишь бы я остался жив? Да кому я нужен — ты правильно тогда сказала! Нужен наследник, а потом и король. Который сделает еще одного наследника, а лучше двух-трех. И Акаланте будет жить! И…
Он задохнулся, еще сильнее запрокинув голову вверх, всхлипнул, поднял ладонь ко рту. Всхлип перешел в смешок. Убрав руку, Алестар опустил голову, глянул на Джиад тоскливо.
— И это правильно, понимаешь? Они правы. Город должен жить, а я не могу подвести всех еще раз. Для этого я родился, поэтому меня и любят. И так уже однажды взбрыкнул, как дурной салту, — до сих пор за мной воду чистят.
Джиад молчала. Что тут можно было сказать-то? Что Алестар прав, как правы и все акалантцы? Что это судьба правителя — жить так, как положено? Не худшая судьба, кстати. Всем приходится чем-то жертвовать, боги не дают даром ни власти, ни счастья. И выбирать между ними приходится почти всегда.
— Молчишь, — устало сказало Алестар. — Ну и правильно. Сам все знаю. Просто хотел сказать… Я уже просил прощения — толку-то. И за две недели уж точно ничего не исправить. Да и зачем? Ты уплывешь… к нему. Нет, пожалуйста, помолчи еще. Пока ты молчишь, я хоть на что-то могу надеяться. Не простишь — это понятно. А я не знаю, как объяснить… Я бы что угодно отдал за твое прощение, да только мне и отдавать-то нечего. Без отцовской короны и Акаланте — что я такое? Но у нас еще две недели, слышишь? Я не прошу любви, я ничего не прошу, но позволь мне хоть попробовать… что-то сделать? Чтобы ты… забыла эту проклятую скалу! И все остальное… тоже…
— И что… вы хотите… попробовать? — услышала Джиад свой бесстрастный голос будто со стороны.
— Любить тебя, — просто сказал принц. — Быть рядом, исполнять желания, ласкать… Я ничего не сделаю без разрешения, но разреши мне хоть что-нибудь. Я… узнать тебя хочу. Что тебе нравится, как ты жила, о чем мечтаешь… Джиад, я не о постели прошу. Хотя… Если позволишь, я смогу все исправить…
— Исправить? — выдохнула Джиад, резко откидываясь назад и соскальзывая с салту. — Хорошо, идите сюда!
Она в несколько взмахов руками подплыла к скале, повиснув над тем самым местом. Оглянулась на подплывшего Алестара.
