— Значит, кариандец… — тихо повторила Джиад. — Как интересно… Благодарю вас, ири-на Санлия! И последний вопрос!
— Сколько угодно, — склонила Санлия голову, и сияние туарры блеснуло на черном шелке ее волос.
Пока Джиад разговаривала с Алестаром, суаланка заплела волосы, рассыпавшиеся от рук Риаласа, в длинную косу, тугую, гладкую и тяжелую. С этой прической она выглядела гораздо моложе и нежнее, словно юная горянка, смуглая от солнца Алахасии. Так могла выглядеть сестра Лилайна, если бы не хвост…
— Он сказал, что вы его жена. Как это может быть, если он запечатлен с другой? Разве запечатление и брак — это не одно и то же?
Вопрос был опасный, Джиад запоздало подумала об этом, бросив взгляд на Лилайна, увлеченно продолжившего кормить Жи вместо Санлии. Слишком уж увлеченно. Джиад вздохнула про себя, предчувствуя очередной нелегкий разговор, когда они с Каррасом останутся наедине.
— Не совсем, — покачала головой суаланка и тоже быстро стрельнула глазами на алахасца, а потом, как-то очень понимающе, на Джиад. — Запечатление связывает тела и души, после него двое становятся избранными друг для друга, и без риска для жизни их невозможно разлучить в первое время, пока связь не совсем устойчива. Это быстро проходит, связь укрепляется. Но после этого брак необходимо подтвердить в Храме, чтобы его признал король и остальные жители города. Иначе могут быть сложности, если у кого-то есть не только законная жена, но и наложницы. Например, его величество Кариалл, отец тир-на Алестара, очень рано овдовел и больше не смог ни с кем запечатлеться. Но если бы он пожелал, то мог бы вступить в другой брак без запечатления. И его супруга стала бы королевой Акаланте. Может быть, она даже родила бы ему детей… Такие случаи описаны в истории. Запечатление не лишает возможности делить ложе с кем-то другим, а у королей Карианда, например, даже обязательно брать множество наложниц и иметь от них как можно больше потомства.
— И я даже знаю почему, — пробормотала Джиад. — Чтобы хоть кто-то выжил… Значит, брак Риаласа и Кариши недействителен?
Санлия снова пожала плечами.
— Наш с ним случай уникален, — просто сказала она. — И даже не тем, что запечатление разорвано, а тем, что он смог запечатлеться снова. Если, конечно, это правда. Я уже не знаю, чему верить, когда дело касается Риаласа. Но если говорить о браке по закону, то да, я до сих пор его законная жена. Я бы никогда не предъявила никаких прав ни на него, ни на положенную мне долю имущества. И если бы я вернулась в Суалану, то согласилась бы на расторжение брака в храме.
— А если нет? — очень мягко спросила Джиад. — Если бы вы оба решили сохранить этот союз? Что было бы с Каришей?
Еще одна улыбка, на этот раз холодная и острая, как лезвие целительского скальпеля, показалась на губах Санлии и тут же исчезла.
— Тогда, полагаю, жрецы предложили бы ей стать наложницей Риаласа. Мне — положение и привилегии законной жены, власть над домом и детьми. Ей — сладость запечатления и возможность быть с возлюбленным. Учитывая, что мы сестры, очень логичный выход. Я понимаю, о чем вы, каи-на Джиад. И знаете… Я больше не уверена, кому принадлежала та иголка с формеей, оказавшаяся в моих украшениях.
— Я попрошу его величество Алестара выделить охрану и вам, — тихо сказала Джиад, мучительно стыдясь за чужую подлость.
— Буду очень благодарна, — отозвалась Санлия и, оттолкнувшись от края ложа, поклонилась. — Каи-на Джиад, если вас не затруднит, не могли бы вы завтра навестить меня? Это совершенно не срочное дело, оно не касается ни меня, ни вас, но кое-кому нужна ваша помощь и покровительство.
Она улыбнулась гораздо мягче и ласковее, будто вспомнила что-то хорошее, и Джиад кивнула.
— Конечно, я вас навещу.
Еще раз поклонившись — теперь уже Лилайну, суаланка изящно проплыла по комнате, переливаясь шелковым одеянием и серебром чешуи, как огромный изумруд в серебряной оправе, и выскользнула за дверь.
— Гадючий ворох — эти морские глубины, — сообщил Лилайн, скармливая Жи последний кусок рыбы. — Хотя на суше бывает не лучше. Сколько твоя зверюга может съесть?
— Много, — сообщила Джиад. — Коты и собаки точно лопают меньше. Зато на них и не поездишь.
— Это да, — согласился Каррас. — Кстати, раз уж мы здесь застряли, устроишь мне прогулку на одной из этих рыбин? А то обидно побывать на дне морском и не покататься на морской лошадке.
— Устрою, — настороженно согласилась Джиад. — Если ты больше не хочешь уплыть прямо завтра…
— А ты согласишься?
Лилайн упорно прятал взгляд, принявшись теперь чесать Жи и быстро сообразив, что означает подставленный нос. Салру, которому давно не перепадало столько ласки, блаженствовал, смешно морща морду и виляя хвостом. Джиад глянула на клетку, уже установленную возле дальней стены комнаты, но загонять туда рыбеныша пожалела. Разве что попозже, когда они с Лилайном лягут спать. Не хотелось бы проснуться в одной постели с Жи или увидеть утром съеденную одежду.
— Я же обещала, — промолвила она, опускаясь на край постели рядом с салру.
Жи, приветственно боднув ее мордой в бок, вдруг отплыл от кровати и по собственной воле отправился в клетку, принявшись копаться там в куче игрушек. Все-таки удивительно умное создание. Даже слишком, пожалуй. Не мог ведь он понять, что Джиад нужно поговорить с Лилайном?
— Я помню, — отозвался алахасец, закинув руки за голову, и Джиад потянулась к нему, устраиваясь ближе. — И даже сказала, что хочешь этого. Или я ошибаюсь? Неважно. Ты обещала, этого достаточно, чтобы поверить. А чего ты сама хочешь, сердце мое?
Привычное обращение вдруг неприятно кольнуло, словно Джиад взвесила на руке фальшивую монету. Нет, Лилайну она по-прежнему безгранично доверяла, только вот сомневалась, что сама имеет право на его доверие. И на его сердце, если уж говорить откровенно.
— Я хочу, чтобы это закончилось, — честно сказала она, глядя на чеканный смуглый профиль Карраса, знакомый каждой линией, любимый… — Чтобы виновные в стольких смертях были найдены, а иреназе вздохнули свободно. Чтобы люди побережья так и не узнали, скольких опасностей избежали из-за того, что происходит под водой. Чтобы вулканы спали, усмиренные волей королей моря, а земля и морское дно не сотрясались. Чтобы подлость и жадность были наказаны. Я хочу когда-нибудь потом спокойно вспоминать об этом, зная, что сделала все возможное. Лилайн, уплыть сейчас — все равно что бросить поле боя. Это у тебя здесь никого, о чьей смерти ты пожалеешь, а я…
— А ты впустила в свою душу весь этот город, — подытожил Лилайн. — И теперь тебе проще умереть самой, чем вырезать его оттуда и выбросить, отправившись своей дорогой.
— Нет, — сказала Джиад тихо. — Это и есть моя дорога. Другой у меня никогда не будет. И если ты все еще хочешь забрать меня с собой, подумай об этом. Лил, нам было очень хорошо вместе! Подожди! — не позволила она ему возразить. — Я сказала «было», не потому, что это закончилось. Но мы жили в маленькой хижине среди леса, ловили рыбу, охотились, валялись у очага и любили друг друга. Нам не из-за чего было ссориться, и я помню все, что ты для меня сделал. Но время сладкого сна в объятиях друг друга прошло. И либо мы сейчас узнаем друг друга по-настоящему и полюбим то, что узнали, либо… Я не хочу бросать Акаланте сейчас, — закончила она твердо. — И прошу тебя понять это. Ты можешь уплыть, как только захочешь. Когда этот змеиный клубок лишится голов и передохнет, я обязательно тебя найду…
