Она тоже была в кимоно и занималась рукопашным боем на правах ученицы. Но знала она и умела куда больше, чем Наташа. Оказывается, Эрик занимался с ней не только сексом.
А с Наташей он занимался только делом. Она-то и не претендовала на большее, как раз наоборот, но зависть к Лике нет-нет да ущипнет ее.
— Как только Лика это поняла, у нее все стало получаться, — сказал Эрик, покровительственно глянув на свою подружку. Потом перевел взгляд на Наташу и спросил:
— Ты не сильно ударилась?
В этот момент Наташа его и ударила — ногой под коленную чашечку. Именно туда, куда учил ее бить он сам.
— Ух ты! — через силу и боль улыбнулся он.
— Никогда не расслабляйся! — вскинула она указательный палец.
И тут же отошла назад на безопасное расстояние, чтобы не получить в ответ. Эрик не переодевался, как был, так и оставался в своем рабочем костюме. Но при этом он всерьез исполнял роль инструктора по рукопашному бою и мог ударить Наташу. В качестве наставления. Другая бы на ее месте давно бы отказалась от таких тренировок… Или отказалась бы, будь на месте Эрика кто-то другой…
— Очень хорошо. Тренировка закончена, — сказал он.
Эрик занимался безопасностью Родиона и его компании. Этому он и посвящал бо́льшую часть своего времени. Наташе он уделял всего час. Три раза в неделю. На тренировку он тратил всего двадцать минут, остальное время — наработка ударов, под надзором Лики. И с ее участием.
— Кофейку? — спросила Наташа.
Эрик сам предложил этот курс рукопашного боя. Причем предложил Родиону, тот согласился, и она не отказалась. Но это же не значит, что ей хочется быть примерной ученицей. Возможно, когда-нибудь она таковой и станет, но это всего лишь вторая ее домашняя тренировка. Она еще только в самом начале пути…
Ночь, холодно, луна запуталась в тучах, а ветер не торопится помогать ей. Ветер занят вахтовым фургоном, который неспешно полз по улицам поселка. Он пытался остановить не столько машину, сколько грядущее насилие. Над насилием.
Революция должна уметь защищаться. Классика марксизма-ленинизма уже потеряла свою актуальность, но еще рано снимать ее с полок своего сознания.
А именно революцию Егор и совершил. В отдельно взятом районе. Вертуна больше нет, осталась только контрреволюция, и Егор должен был бросить против нее рабочие массы.
Кожников не подвел, он сообщил, что Касим со своими орлами обосновался в доме Вертуна. Сегодня у них там и «сход», и пьянка. Девочек вроде бы не вызывали, зато подъехали мальчики. Егор не собирался никого убивать, поэтому взял с собой с десяток мужиков. А лесорубы — народ крепкий. Во всяком случае он на это рассчитывал.
Ворота были закрыты, но у калитки стояли совсем еще безусые пацаны, пытающиеся изображать из себя суперменов. Машина остановилась, Егор вышел из кабины, а из фургона посыпались мужики в сапогах, телогрейках, с тяжелыми дубовыми палками в руках.
Парни напряглись, испуганно глядя на странную делегацию. Никто даже не подумал заскочить обратно во двор. То ли не догадались, то ли сработал инстинкт самосохранения. Дом покойного Вертуна сейчас — ловушка для тараканов, которые вдруг возомнили себя гигантскими боевыми жуками.
— Пацаны, или разбегаемся, или в больницу! — сказал Егор, надвигаясь на желторотых бандитов.
— Да мы ничего!
Парни подались в сторону и бочком-бочком вдоль забора, сначала шагом, потом бегом. А Егор зашел во двор. Дверь в дом открыта, свет в окнах горит, музыка играет.
— Только без трупов, — сказал он, поднимаясь на крыльцо.
Навстречу ему выскочил плоскоголовый здоровяк в спортивном костюме. Он с ходу оценил ситуацию и сразу же попытался ударить Егора. Причем ногой, с прыжка.
Егор сбил его на лету. Мало того, чересчур высоко задрал перехваченную ногу, именно поэтому приземление было крайне жестким. Парень ударился головой о каменный пол и сдулся. Сознания он не потерял, но его морально задавила толпа мужиков с дубинами. И если бы он не сдвинулся, его бы затоптали еще и физически.
В каминном зале был накрыт стол, во главе — Митя Докучаев, Касим, Зеля. Матерый волк и хищные шакалы, а остальные — сплошь щенки. Зеленые побеги сорниковой культуры.
— Эй, что за дела?! — вскочил Докучаев.
Ближе всего к Егору сидел длиннорукий парень с бритой головой и большими оттопыренными ушами. Он и близко не производил впечатление амбала, и Егор не решился его ударить. Палка тяжелая, крепкая, такой запросто можно было проломить челюсть. Он просто схватил парня — одной рукой за шкирку, другой за поясной ремень. И с силой швырнул его на стол, нацелив на Докучаева. И сам рванул к нему, раскидывая салаг, которые пытались встать у него на пути. Мужики шли за ним, завершая разгром.
В руках у Докучаева оказался пистолет, Егор не растерялся и метнул в него палку. Пистолет вылетел из руки, а в голову прилетел кулак. Вырубил Егор и Касима, который попытался ударить его вилкой.
Лесорубы махали палками как топорами — трещали дрова, летели щепки. Новоявленные бандиты не выдержали напор, кто-то ринулся напролом в поисках спасения, другие забились в угол, взывая к пощаде.
Егор поднял руку, требуя тишины. Он в упор смотрел на молодого парня с широкими плечами, но непропорционально тонкой шеей. Совсем еще сосунок, а все туда же, в бандиты.
— Ну, кому еще добавить легких денег?
Парень в страхе вжал голову в плечи. Губа у него разбита, под глазом надувалась шишка, но это далеко не инвалидность, которую он мог заработать прямо сейчас.
— А чего так?.. Мы с мужиками будем пахать, а вы тут будете бухать! Справедливо, нет? Завтра в девять ноль-ноль сбор в конторе лесхоза! Лес едем валить! Кому что непонятно?
Незадачливые новобранцы молчали. Не подавал голоса и Докучаев, который уже пришел в себя.
— А тому, кто не понял, в следующий раз сломаю шею!.. Все, разбежались!
Салаги и рады были бы провалиться сквозь землю, но не было у них такой возможности. Пришлось прокладывать путь через мужиков, которые почему-то хватали за шкирки, тянули во двор и поучали, щедро пересыпая слова площадной бранью.
В каминном зале остались только зачинщики — Докучаев, Касим, Зеля. Мальков подобрал упавший пистолет, а Вася Никитин для пущего устрашения направил на них свой двуствольный обрез.
— Ну что, собрание рабочего коллектива будем считать открытым? — спросил Егор, в упор глядя на Докучаева.
Здоровый мужик, мордастый, кулаки тяжелые, крепкие. Такие индивидуумы понимают только язык силы. Но так именно на этом языке и шел сейчас разговор. Спекся Митя, сложил крылья. На Егора он смотрел растерянно и подавленно.
— Завтра в девять в лесхоз можешь не приходить, Дмитрий Антонович, — сказал Егор. — Ты уволен.
— Права у тебя нет увольнять, — буркнул Докучаев.
