В этот раз он решил подготовиться к этому неприятному дню, отправил своих людей в одну из бригад, парни катнули пробный шар, до бунта вроде бы дело не дошло, но и без недовольных не обошлось.
— Смотрит на меня, глаза тупые… — Шарабан покрутил перед собой растопыренными пальцами, говоря о своей жене.
Он ни сном ни духом не догадывался, что его Антонина спала с Вертуном. Правда, она ему быстро надоела, и спать с ней он больше не собирается. А Шарабан между тем продолжал:
— Смотрит, думает… Глаза умные, а страха в них — ни на грамм.
— Что-то я не понял, умные глаза или тупые? — хмыкнул Вертун.
Со своей женой он развелся. Раньше, когда не было денег, он и не думал, что семью нужно содержать. А когда пошли навары, он вдруг понял, что Люська его когда-нибудь разорит. Дом ей построй, машину купи, за границу свози, а там на одних только шмотках можно обанкротиться… Дом он построил, а ее саму вернул теще. Мать ее женщина умная, все знает, пусть сама дочь с внуком содержит. Вертун, конечно, будет Люське подбрасывать. Алименты с официальной зарплаты он выплачивает сполна, грех ей жаловаться. А левые доходы — для себя любимого…
— Умные, — немного подумав, кивнул Шарабан, — но тупые.
— Понятно.
Вертун глянул на часы. Половина десятого уже, ночь, можно сказать. Шарабану пора домой, а он, так уж и быть, хряпнет на ночь стопочку французского конька. «Мартель» — вещь дорогая, Шарабана угощать накладно, вдруг после первой стопочки потянет на вторую… Так и разориться недолго, если в свой домашний бар посторонних пускать.
— У Малька живет. Егор зовут. Фамилия Фролов. Дом у него где-то под Москвой сгорел, Малек его пригрел…
— Малек или его жена? — усмехнулся Вертун.
Катерина — баба шебутная, но с ней непросто. Подарки от Вертуна требует и кабаки обожает. Вертун ее в Киров, было дело, возил, так она в ресторане столько всего заказала… Как вспомнишь, так вздрогнешь.
— Ну, она-то пригреть может. Эта если пригреет… — многозначительно улыбнулся Шарабан и добавил: — Сестра у него там, брат… Мать… Сестренка в самом соку. Красивая, сучка… Молодая, правда. Но так у меня прабабка в четырнадцать лет замуж вышла, и ничего. И в тринадцать выходили…
— А этой сколько?
— Да так же, тринадцать-четырнадцать.
— Какой у нее там сок? Кислятина одна…
— Не скажи, девка, говорят, ого-го!.. Сам, правда, не видел…
— Зачем тогда говоришь?
— Ну, к слову, — пожал плечами Шарабан.
— Если к слову, то поговорить с ней надо, чтобы сваливали они отсюда, а то ведь всякое может случиться. И с ней, и вообще…
— Да я с ним сам завтра поговорю. Сказал, чтобы Фролова в управление доставили.
— Поговори.
— Если ему что-то не понравится… Может, «замочить» его?
— Сначала предупреди. Но так, чтобы он все понял.
Вертун выпроводил Шарабана, выпустил из вольера верного Баска и закрылся в доме. Дверь бронированная, на окнах решетки, под рукой пистолет, в спальне карабин со снайперским прицелом. А если вдруг что, один звонок, и через пять минут к дому примчится целая толпа вооруженных пацанов. Но сейчас звать никого не нужно. А то вдруг захочется сбросить с барского плеча пару бутылок хорошего виски, жалей потом о своей неразумной щедрости.
Зарплату срезали почти наполовину. О премии даже разговора не было. Егор пересчитал деньги. Восемьсот восемьдесят деноминированных рублей, или сто пятьдесят долларов. И попробуй только себе в чем-нибудь отказать.
— Шарабан про тебя спрашивал, — сказал Коля. Вид у него был такой, как будто ему вообще в зарплате отказали.
— Ты же говорил, работай, один поедешь, — пожал плечами Егор.
— Ну, я думал, что не надо.
— Взял бы, да сам и приехал на делянку.
— Еще приедет, дожимать нас будут.
— Пусть приезжает.
— Смотреть будет, как мы тут на их беспредел реагируем. Это у них эксперимент такой.
— Эксперимент?
— Слышал про цыгана, который лошадь свою есть отучал? И отучил.
— Только лошадь сдохла, — невесело усмехнулся Егор.
— Ага, копыта отбросила… Совсем кормить нас, конечно, не перестанут… Пробовали как-то зарплаты задерживать, так мужики на работу забили. Производительность резко упала, а им вал нужен… Теперь вот просто урезали…
— Значит, производительность будем ронять… Или лучше на полную катушку бастовать? — спросил Егор.
— Ничего не добьемся, — вздохнул Мальков. — А мне голову снимут.
— Или просто отобьют.
— Голову Вертуну отбивать надо, — зло процедил Коля.
— Со мной пойдешь? — пронзительно глянул на него Егор.
Коля смутился, отвел в сторону глаза. Вот если бы кто-нибудь сделал грязную работу вместо него, тогда он «за»… А может, и «против». Что, если он провоцировал Егора, чтобы доложить своим боссам о его настроениях? Может, Шарабан сначала спросил его за Егора, а затем наказал, заставив «стучать» на своих подчиненных.
И, вообще, почему Коля должен быть за Егора, если он сам — начальство? И зарплату, возможно, получил в полном объеме. Причем с повышенной премией. Чтобы за баранами лучше смотрел.
Забастовку Егор не объявлял, но энтузиазм выключил, а ровно в семнадцать ноль-ноль закончил работу. Если сверхурочные не оплачиваются, какой смысл горбатиться?.. Его примеру последовали многие, но не все.
Машина подъехала в половине восьмого, в девять Егор был уже дома. А там проблема — пропала сестра. Должна была уже вернуться, а ее все нет и нет. Егор даже не стал ужинать, повернул назад, но из темноты выскочил Серега и с ходу выпалил:
— Таньку в машине увезли!
— Куда увезли! Кто?! — истерично всплеснула руками мама и осуждающе покосилась на Егора. Ну, конечно же, он во всем виноват. А что он такого сделал? Слово бандиту поперек сказал?
— Кто увез? — Егор ожесточенно глянул на притихшего Колю.
— Ну, я могу только догадываться, — пробормотал тот.
— Куда?
— Ну, в Ленинец…
— Шарабан мне угрожал?
— Он намекнул, что тебе лучше всего уехать.
— Почему ты мне об этом не сказал?
— Вдруг ты подумаешь, что я тебя выгоняю…
— Заводи свою колымагу!
Егор отправил Колю к его старенькому «москвичонку», а сам рванул к тайнику — за пистолетом. Ну почему бандиты такие уроды? Почему они всегда бьют в самое слабое место?
Бластер лихо распылял смертоносные лучи, мясо пришельцев, сдобренное кровью, разлеталось на куски. Виртуальный Дюк Нюкейм в своем репертуаре, девочка довольна…
