Не хотел он быть палачом, не лежала к этому душа, но делать нечего, дал слово — держи.
Объект уже в прицеле, палец на спусковом крючке… Винтовка дернулась в руках, Егору — толчок в плечо, а жертве — пуля в лоб… «День рожденья — грустный праздник»…
Егор не был профессиональным киллером и не хотел им становиться, но и дилетантом его не назовешь. К тому же куратор снабдил его подробными инструкциями на все случаи, которые могли возникнуть в процессе.
Винтовку Егор оставил на чердаке, маску и перчатки снимет в машине. Если доберется до нее.
На чердаке он не задержался. Оставил «лежку», спустился в подъезд, по лестнице — вниз. Он торопился, действовал быстро, и все же не успел.
— Осторожно, гости!
Ни рация не подвела, ни Роза. Правда, информация поступила в самый последний момент. Егор едва успел сдать в сторону, как в подъезд вбежал амбал с борцовской шеей. Егор ударил его ладонью в горло — со всей силы, на поражение. Все равно, выживет или нет.
За первым телохранителем бежал второй, у этого в руке пистолет. Егор мог пристрелить «быка», но он просто толкнул на него амбала, а тот взял и выстрелил. Но при этом от столкновения не ушел. Принял на себя подстреленное тело, попытался его удержать, а Егор уже тут как тут. Стрелять он не стал, ударил кулаком в надбровье — наверняка.
Роза подала машину к самому подъезду.
— Давай быстрей!
Егор сел, старая «трешка» стремительно набрала ход. Он глянул назад. Со стороны ресторана, огибая угол дома, во двор вбегали люди в черных костюмах. Но Роза выбрала правильное направление — машина не приближалась к ним, а, напротив, удалялась.
— А я еще смотрю, что это за люди в машине… — сказала она, выруливая на улицу. — А это они тебя «пасли».
— Меня? — Егор снял маску, сложил, сунул в карман. Выбрасывать нельзя, там волосы с его головы, а это — улика.
— Ну, не тебя конкретно… Знали они, что из этого дома стрелять будут.
— Может, знали, может, предполагали, — пожал он плечами.
— Серьезная организация.
— Серьезная. — С этим трудно было не согласиться.
Одни телохранители держали оборону ближнего круга, другие — контролировали дальние рубежи. Тут и людей нужно много, и организация процесса — дело непростое. Егор едва не попал впросак.
Он осмотрел себя. Перчатки на руках, пистолет на месте, пуговицы не оторваны, нигде ничего не порвано. А в карманах у него ничего не было. Он нарочно не брал с собой лишнего, чтобы нечему было вывалиться. И сигарет у него не было. А ведь он почти двое суток провел в «лежке». Очень хотелось курить. Но это все потом.
— Могли бы влететь, — сказала Роза.
Она очень помогла ему, следила за обстановкой, предупредила об опасности.
— Первый блин комом.
— А будет еще?
Егор выразительно промолчал.
— Я так и знала!
— За дорогой смотри!
Машину они бросят в укромном месте, переоденутся, и на вокзал. Прямо сегодня в Москву и уедут. Задание выполнено, здесь им делать нечего.
Кризис миновал, руки целы, ноги укорочены лишь до колена, больше никаких ампутаций. Но, в любом случае, Родион — инвалид. Не было дня, чтобы он не плакал. Наташа прекрасно его понимала и не осуждала. Хотя и осознавала, что Егор бы в такой ситуации плакать не стал. Он кремень, он скала, а Родион — растение тепличное.
— Все будет хорошо. В Германии сейчас такие протезы делают, даже хромать не будешь, — сказала она.
Из больницы Наташа практически не вылезала. Иногда приезжала мама Родиона, но и тогда он чуть ли не требовал присутствия жены. Она не хотела его расстраивать, тем более что ей нужно было хоть как-то искупить вину перед ним. И перед собой… Любила она Егора, очень любила, но в постель с ним ложиться права не имела. Вот когда разведется с Родионом, тогда можно. Тогда честно.
— Протезы денег стоят.
— Что-то я не поняла…
Дела в компании на подъеме, обороты растут, и не Родиону заводить разговор о деньгах.
— Я отказался оспаривать дарственную. Все мои акции принадлежат тебе.
— Зачем оспаривать, я ведь все переписала обратно!
Наташа уже подписала все необходимые бумаги, и Родион об этом знал.
— Я имею право отказаться.
— Не надо мне ничего!
— Почему?
— Не надо, и все.
— Я знаю, меня Егор спас, — со скрипом выдавил Родион.
— И я это знаю, — кивнула Наташа.
— Откуда он взялся?
— Дела у него в Москве.
— Бизнес?
— Вроде того.
— К нему хочешь уйти?
Молчание — знак согласия. Именно это Наташа и хотела бы сейчас сказать.
— Почему ты молчишь? — забеспокоился Родион.
— Я люблю его, — прошептала Наташа.
Егор куда-то пропал, третью неделю о нем ни слуху ни духу. Вдруг он бросил ее? Получил свое и бросил… Если так, то все равно она не может молчать. Свою вину перед Родионом она могла искупить не только служением ему, но и правдой. И тем, и другим.
— Что?!
— И ты должен это знать.
— Ты уходишь к нему? — повторил Родион.
— Сначала я должна поставить тебя на ноги.
— Ты уходишь… Я так почему-то и думал… — Родион закрыл глаза, чтобы сдержать накатившую слезу.
— Слышал, что с Ликой случилось? — вдруг спросила Наташа.
— При чем здесь Лика?.. — встрепенулся он. — Не нужна мне Лика! Мне ты нужна!
— Эрик ее убил.
— Да?
— Утопил.
Наташа не знала точно, кто раскололся, Антон или Семен. Она знала, что милиция задержала еще двоих членов банды. Мало того, вскрылась если не вся, то бо́льшая часть правды. Эрик не обманывал, он действительно сделал ставку на Наташу. А Лике это не понравилось. И зла она Родиону не желала. Возникла ссора, Лика в сердцах пырнула Эрика ножом, он ее там прямо на месте и утопил. В ванной. И сама Наташа чуть не захлебнулась. В своем джакузи. Но Родиону не стоит знать всех подробностей.
— Ублюдок!
— Надеюсь, Эрик — последняя твоя ошибка.
— Ты тоже моя ошибка, — скривился Родион.
— Может быть, — не стала возмущаться Наташа.
— Я не должен был приводить тебя в свой дом.
— У тебя есть возможность исправить свою ошибку.
— Я должен был выгнать тебя сразу после того, как ты вернулась после Магриба… Но я не смог. Потому что ты как ведьма… Не знаю, чем ты меня опоила, но я не могу без тебя.
