Из Посланий к ефесянам 6: 10–18, а особенно 6: 12 Инграм понял, что велась борьба за саму его душу. «Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных». Без достаточного знания и понимания слова Божьего он не был готов участвовать в этой борьбе. Он так отчаянно пытался услышать голос Господа, что на самом деле поверил, будто слышит, как Господь разговаривает с ним, одобряя его попытки восстановить потерянные воспоминания. Но сейчас в одиночестве своей камеры он осознал, что Господь говорит «спокойным тихим голосом», и все, что он может ему сказать, уже записано в Библии.
* * *
В апреле 1990-го, приблизительно через год после того, как Инграм признал себя виновным, перед вынесением приговора он встал и заявил спокойно и четко: «Я стою перед вами и перед Господом. Я никогда не насиловал своих дочерей. Я не виновен в этих преступлениях».
Однако Инграм уже многократно признал себя виновным, и это неожиданное заявление судья попросту не принял всерьез. Инграма приговорили к двадцати годам заключения; по прошествии двенадцати лет у него будет право на условно-досрочное освобождение. Как и следовало ожидать, все апелляции были отклонены. Признания, в отличие от воспоминаний, не растворяются со временем: записанные на диктофон, заверенные подписью и печатью, они навсегда остаются в целости и сохранности.
* * *
Пол Инграм верил, что Господь его освободит. Он нашел пример в книге Бытия: юного Иосифа продали в рабство в Египет его родные братья. По ошибке обвиненный и незаслуженно заключенный в тюрьму, Иосиф, несмотря ни на что, расцвел, поскольку верил во все, что делает Бог; в конце концов он счастливо воссоединился со своей семьей.
«Я верю, Господь меня освободит, оправдает, защитит от всех выдвинутых против меня обвинений», – пишет Инграм в письме от 16 февраля 1993 года. В это письмо он вложил записку от своего сына Чеда, который женился и учился в магистратуре. Это была первая весточка от сына за более чем три года. Обращаясь к отцу по номеру заключенного, Чед заявлял, что тот виновен и должен поплатиться за содеянное. Он закончил записку словами о том, что больше никогда ничего не хочет слышать от отца.
«Очевидно, он до сих пор полон горечи и гнева», – объясняет Инграм – хотя это явно сильное преуменьшение. В нескольких абзацах он описывает, чем занимаются другие члены семьи. Его старший сын, Пол Росс, живет в Орегоне, женат, у него есть маленькая дочь, первая внучка Пола. Джули пишет по крайней мере раз в год и хочет, чтобы семья воссоединилась; она сменила имя и работает в детском саду. Эрика живет в Калифорнии. Сэнди получила развод, сменила имя и теперь живет с младшим сыном Марком в другом городке. Она пишет Полу в тюрьму, но не упоминает события недавнего прошлого.
«Вся семья еще страдает из-за этой ситуации», – подводит итог Инграм, еще раз подчеркивая влияние судебного процесса и его последствий.
Буквально перед Рождеством 1993 года я получила еще одно напечатанное мелким шрифтом на четырех страницах письмо от Пола Инграма. «Этот, 1993-й, год стал поистине благословенным для наших семей, друзей, домочадцев», – пишет он. Его «осчастливили» многочисленные посетители, включая двух его братьев и трех сестер, которые провели с ним практически неделю, навестив его шесть раз. В октябре произошел «главный прорыв», когда младшая дочь Джули навестила его вместе с его родителями. «Джули – красивая молодая женщина, у нее, похоже, все хорошо. Она неохотно разговаривала о том, что произошло, но, по ее словам, она хочет, чтобы меня выпустили из тюрьмы».
«Бог поистине щедро одарил меня», – такими словами Пол Инграм закончил свое письмо. Признавая, что другим, вероятно, будет трудно понять, как он может быть так доволен своей жизнью, он объяснил, что у него есть только два варианта. «Я могу разозлиться и выплескивать свою злость на других, или же я могу благодарить Господа за все подарки судьбы, которыми Он одаривает меня, и делать все, что в моих силах, раз уж я оказался в такой ситуации».
Пол Инграм делает все возможное. Но, читая его письма и размышляя над его историей, я не могу не задаваться вопросом: разве так лучше? Была ли семья Инграма настолько больна и измучена, что заслужила такую жестокую публичную казнь? Конечно, это была не идеальная семья. Пол Инграм признает, что он не всегда был «хорошим» отцом. Иногда он кричал на детей и на словах запугивал их. Он вспоминает, как однажды дал Полу Россу подзатыльник и пнул его, как дал пощечину Джули, когда она набрала слишком много горячей воды в ванну Марка и случайно его ошпарила. Еще когда Джули убегала по подъездной дорожке и кричала, что хочет уйти из дома, он догнал ее и оттаскал за волосы.
Был еще несчастный случай с кровельным топором. Инграм помнит, как стоял на веранде за домом и кричал на Чеда и Пола Росса, которые стояли внизу на заднем дворе. Выяснилось, что мальчики одолжили топор соседу, который рубил им дрова. Обнаружив, что лезвие затупилось, Инграм пришел в ярость и бросил топор на землю. Он упал прямо у ног мальчиков. Инграм говорит, что ни в коем случае не хотел навредить детям: он просто отреагировал, не подумав, в приступе гнева совершил непростительный поступок, который мог бы закончиться трагедией.
Чед тоже помнил инцидент с топором.
– Ты помнишь случай… когда твой папа на вас разозлился и бросил в вас топор? – спросил следователь Шониг во время одного из допросов.
– Да, я это помню, – ответил Чед.
– Что ты почувствовал, когда он это сделал? – спросил доктор Питерсон.
– Пожалуй, удивился, – ответил Чед. – Я не ожидал, что он его кинет.
– Удивился, когда в тебя кинули топор? – спросил Питерсон, в его тоне слышалось, что он ожидал более гневного ответа.
– Ну, я не думаю, что он хотел нам навредить, – объяснил Чед.
Воспоминания Пола Инграма оставляют мало сомнений, что физическое и эмоциональное насилие периодически имело место в доме Инграмов. Судя по всему, детям порой не хватало общения и нежности, порой они слышали крики и ругань, получали пинки. Нельзя забывать и историю с топором.
Было ли сексуальное насилие? Сейчас Пол Инграм настаивает, как и в самом начале, что он никогда не трогал детей, как он говорит, «непристойным образом». Сэнди Инграм, чьей первой реакцией на обвинения дочерей было удивление и недоверие, теперь убеждена, что они говорят правду. Чед, который изначально рассказывал следователям, что он «всегда чувствовал себя дома в безопасности», теперь настаивает, что отец виновен, и хочет, чтобы тот поплатился за свои преступления. Пол Росс, который сначала заявлял, что сам подвергался физическому насилию, но не помнил, чтобы отец сексуально насиловал кого-то из детей, отказался сотрудничать со следствием. Эрика и Джули настаивают на правдивости своих воспоминаний.
Несмотря на крах семьи и безрезультатные попытки подать апелляцию, Пол Инграм верит, что он будет реабилитирован. «Я верю, что правда выйдет наружу, и верю, что Бог полностью оправдает меня, а также других людей, замешанных в этом деле, – пишет он. – Будет достаточно сказать, что эти преступления никогда не совершались, кроме как в моем воображении и воображении других людей».
