Книга Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было, страница 25. Автор книги Элизабет Лофтус, Кэтрин Кетчем

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было»

Cтраница 25

Теория Терр казалась удивительно логичной, она все объясняла, и я никак не могла ее оспорить. Кто способен документально подтвердить, что Стивена Кинга там не было, когда погиб его друг? Пусть сам Кинг не помнит этого события, но где доказательства, что оно не случилось на его глазах? Те же аргументы можно с легкостью применить к делу Эйлин Франклин. Если Терр с полной уверенностью заявляла, что Стивен Кинг видел, как его друга переехал поезд (хотя и не помнит этого), поскольку у него есть определенные симптомы, тогда сколько всего она могла бы сказать об Эйлин Франклин, которая не только приняла ее теорию, но и попросила, чтобы Терр выступила в суде на ее стороне?

* * *

Разумеется, Терр приводила в пример Стивена Кинга, давая показания по делу Франклина. Она рассказала присяжным об одной реальной встрече: однажды ей довелось услышать разговор за соседним столиком в кофейне отеля. Мужчина объяснял, что ему необходимо убивать людей в своих книгах и фильмах, «потому что на самом деле это часть [его самого]». Тем мужчиной, конечно же, был Стивен Кинг. Терр обобщила суть истории для присутствующих на заседании: «Человек, переживший травму, никогда не перестанет так себя вести, теперь это его естественная модель поведения. И он может не осознавать, как она связана с травмой, но она существует, и человек продолжает ей следовать».

С помощью этой увлекательной истории Ленор Терр показала, что вытесненные воспоминания Эйлин Франклин, в сущности, не были чем-то из ряда вон выходящим. Поскольку Стивен Кинг все еще ничего не помнил, он не сознавал, что его повторяющаяся модель поведения была сформирована детской травмой, а вот Эйлин Франклин, которая восстановила свои травматичные воспоминания, смогла увидеть, насколько сильно они на нее повлияли. Писателя и домохозяйку объединяли трагические события из раннего детства – опыт настолько болезненный, что их разум заблокировал его, вытолкнув эти воспоминания в подсознание. В течение многих лет сохранялись только симптомы, навязчивые модели поведения, которые навсегда поставили на них клеймо с диагнозом – «переживший травму».

Этим диагнозом можно было объяснить все странности и специфические особенности личности Эйлин Франклин. Да, она соврала, что была под гипнозом… но это можно понять, ведь она пережила травму. Да, она употребляла наркотики и ее арестовывали за проституцию… но такое поведение объяснимо, ведь она пережила травму. Да, она не помнила об убийстве двадцать лет… но это защитная реакция, свойственная пережившим травму. Все, что защита могла сказать, чтобы подорвать доверие к Эйлин Франклин как к свидетелю, ничего не стоило назвать очередным симптомом первичной травмы, которая оставила глубокий и неизгладимый след на ее психике.

* * *

Я встала за свидетельскую кафедру во вторник 20 ноября 1990 года и на протяжении двух часов рассказывала о своих экспериментах, посвященных искажению воспоминаний. Я объясняла суду, что воспоминания со временем угасают, теряя детальность и точность. Слабые воспоминания постепенно становятся все более уязвимыми из-за информации, полученной после события, – из-за фактов, идей, умозаключений и мнений, которые воздействуют на свидетеля все это время. Я рассказала присяжным о ряде проведенных мною экспериментов, в ходе которых я показывала участникам шокирующий псевдодокументальный фильм об ограблении. Фильм существовал в двух версиях, в финале одной из которых ребенку стреляли прямо в лицо. Участники эксперимента, смотревшие версию с шокирующей концовкой, допускали гораздо больше ошибок в пересказе, чем те, кто смотрел версию без нее.

Я объясняла, что этот эксперимент демонстрирует, как искажения появляются на стадии формирования воспоминаний – когда происходит некое событие, и информация о нем откладывается в системе памяти. Другие исследования посвящены стадиям сохранения и извлечения воспоминаний – тому, что происходит, когда вас просят вспомнить о чем-то спустя какое-то время. Сотни экспериментов, в которых приняли участие десятки тысяч человек, показывают, что полученная после события информация способна внедряться в первичное воспоминание, загрязняя, искажая и подменяя его содержание.

Я описала проведенный мной эксперимент, в ходе которого испытуемым показывали фильм об ограблении со стрельбой, а затем – телевизионную сводку новостей об этом событии, в которой содержались ошибки. Когда участников попросили вспомнить, что произошло во время ограбления, многие из них включали в свой рассказ искаженные детали из выпуска новостей. Как только эти детали приобщались к исходной информации и внедрялись в сознание человека, он начинал считать их достоверными и отстаивать столь же яро, как и те, что запомнил изначально. Как правило, испытуемые отрицали любые предположения о том, что их воспоминания были повреждены или искажены, и с полной уверенностью заявляли, что действительно видели все, о чем рассказывали.

Прокурор Элейн Типтон пыталась убедить присяжных, что мои исследования об искажении памяти не имели никакого отношения к вытесненным воспоминаниям Эйлин Франклин. «Вы изучаете нормальную работу памяти и процесс забывания, ну и что? – подразумевали ее вопросы. – Разве это может что-то сказать о таких экстраординарных случаях?»

– Вам никогда не приходилось изучать вопрос, может ли человек быть не в состоянии с уверенностью опознать своего собственного отца, так? – задала мне вопрос Типтон.

– Не думаю, что мне доводилось участвовать в делах, имевших отношение к этой конкретной проблеме, – ответила я.

– Вы не провели ни одного исследования, – продолжала она, – в котором проверяли бы способность человека извлекать и описывать воспоминания об увиденном двадцать лет спустя. Так?

– Насколько я помню, нет, и в научной литературе упоминается мало исследований, где фигурировал бы столь долгий срок, – сказала я.

– И на самом деле ни в одном из исследований, которое вы провели, не участвовал испытуемый с вытесненными воспоминаниями о событии, свидетелем которого он стал когда-то. Так?

Я признала, что в ходе своих экспериментов изучала искаженные воспоминания, которые не были вытеснены. Мне очень хотелось спросить: как же можно изучать воспоминание, если его не существует, или, по крайней мере, оно не доступно сознанию? Но я сдержалась.

Типтон продолжала твердить, что вытесненные воспоминания не подчиняются общим правилам.

– Основываясь на том факте, что ни в одном из данных исследований не рассматривалось, скажем, влияние информации, полученной после события, на воспоминание, которое не находится в сознании, то есть было из него вытеснено, вы ведь согласитесь, что полученные вами результаты не всегда применимы к вытесненным воспоминаниям?

Я объяснила, что могу лишь делать предположения, но моя гипотеза заключается в том, что полученная постфактум информация может искажать вытесненное воспоминание так же, как и обычное.

Типтон переключила внимание на типы искажения, которые проявлялись во время моих экспериментов. Испытуемых в них, как правило, спрашивали о деталях определенного события; вопрос о том, произошло ли это событие на самом деле, не поднимался. Детали могли быть, к примеру, следующими: «В какой руке он держал пистолет?», «Были ли у грабителя усы?», «Были ли на руках у грабителя перчатки?».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация