Жившая в XII веке монахиня Хильдегарда Бингенская мимолетно узрела в своих видениях град Божий среди мерцающих огней, ангельских ликов и сверкающих ореолов. Действительно ли ей было позволено увидеть при жизни Царствие Небесное? Современные эксперты считают, что божественные откровения Хильдегарды были вызваны мигренями. Клинический невропатолог Оливер Сакс пишет в своей книге «Мигрень»:
[Видения Хильдегарды] являют собой уникальный пример того, как банальное, болезненное, неприятное или просто бессмысленное физиологическое событие может у избранных натур стать источником высшего экстатического вдохновения
[11].
Проповедница в церкви адвентистов седьмого дня Элен Уайт внезапно впадала в транс, закатывала глаза и монотонно повторяла одни и те же фразы и движения. В «видениях» ей открылось, что мастурбация смертельно опасна, парики приводят к безумию, а некоторые расы появились благодаря половым связям с низшими видами животных. Была ли Уайт душевнобольной? Выдумала ли она все это, чтобы обратить большее количество людей в свою религию? В те времена верующие считали ее видения божественными посланиями, сегодня же считается, что они были спровоцированы эпилептическими припадками, которые, возможно, начались из-за травмы головы, полученной в девятилетнем возрасте.
Странные видения, невероятные наваждения, или, другими словами, галлюцинации, не всегда бывают «пророческими». Согласно подсчетам, от 10 до 25 % нормальных людей хотя бы раз в жизни испытывали яркую галлюцинацию – слышали голос, чувствовали запах несуществующих цветов или видели давно умершего близкого человека. Карл Саган, занимавший должность профессора астрономии и космических исследований в Корнеллском университете, говорил, что десятки раз слышал, как мама и папа после смерти зовут его по имени. «Я все еще по ним скучаю, поэтому меня ничуть не удивляет, что иногда мой мозг воспроизводит яркие воспоминания об их голосах», – пишет Саган.
Склонность к галлюцинациям – это лишь особенность человеческой природы. Что такое сны, как не галлюцинации спящего разума? Дети воображают монстров и фей, взрослые настаивают, что к ним прилетали инопланетяне, и приблизительно 10 % американцев заявляют, что они видели привидение или даже два. Эти люди не врут. Они действительно что-то видели, слышали, чувствовали или переживали. Но было ли это «что-то» реальным?
Когда пациент начинает описывать сцены из своего детства, наполненные реалистичными деталями и столь сильными эмоциями, словно он прямо сейчас заново переживает события прошлого, психотерапевты (и другие, кому выпала возможность послушать) по вполне понятным причинам бывают впечатлены. Сильные эмоции, физические признаки страха и паники и обилие ярких деталей убеждают слушателя: что-то на самом деле произошло. Мы спрашиваем себя: как можно выдумать воспоминание, а затем подделать такой искренний гнев, страх, ужас или горе? Зачем человеку подвергать себя подобным страданиям?
Но даже если психотерапевт учитывает существование выдуманных воспоминаний, он наталкивается на мучительное противоречие. Ответственные и неравнодушные врачи много трудятся, дабы создать для пациентов безопасную доверительную атмосферу, в которой те открыто выражали бы эмоции и рассказывали правду о своем прошлом. На самом деле умения и рассудительность психотерапевта определяются его способностью извлекать болезненные, глубоко похороненные воспоминания. Как же врачи могут предать доверие пациента (и поставить под сомнение свои методы), требуя доказательств того, что извлеченные с их же помощью воспоминания и эмоции правдивы?
Несложно понять, почему психотерапевтов так впечатляют эмоциональные муки их пациентов, когда у последних просыпаются воспоминания о насилии, и столь же легко догадаться, почему они не хотят подвергать их слова сомнению, задавать вопросы или искать сторонних подтверждений вытесненным воспоминаниям. Терапевты боятся испортить отношения с пациентом, лишиться его доверия, нарушить ход лечения или даже довести пациента до психоза.
Но, возможно, самая веская причина, заставляющая поверить в эти истории о вытесненных воспоминаниях, заключается в том, что, не поверив в них, мы смиряемся с болезненными противоречиями и неопределенностью. Неверие подрывает наше чувство собственного «я». В случае с Эйлин Франклин нам хочется верить в правдивость ее рассказа, поскольку в него, безусловно, верила она сама и поскольку ее воспоминание так богато деталями. Мы хотим верить – можно сказать, нуждаемся в этом – ведь тогда нам не нужно сомневаться, что наше собственное сознание работает эффективно и правильно, получая информацию, сортируя ее, сохраняя, а позже извлекая со всеми необходимыми красочными деталями. Мы живем в хаотичном мире, где мало что поддается контролю, и нам нужно верить, что, по крайней мере, наш собственный разум нам подчиняется. Нам нужно верить, что наши воспоминания устойчивы, достоверны и надежны, что с их помощью мы можем вернуться в прошлое и проследить историю нашей жизни. Память – это ее оглавление, как пишет социальный психолог Кэрол Теврис. У кого найдутся силы и эмоциональные ресурсы, чтобы переписать всю книгу?
Мысль о том, что наше сознание может сыграть с нами злую шутку, в результате которой мы поверим в искаженную реальность или даже в фантазию или выдумку, вызывает глубокое беспокойство. Если нельзя положиться даже на собственное сознание, то кому тогда верить? Если наше сознание может кормить нас фальшивыми картинками, живыми и подробными, будто галлюцинации, где же тогда проходит граница между правдой и ложью, реальностью и фантазией, здравым смыслом и безумием?
Я полагаю, что эту границу легко перейти, она не охраняется, и мы все время ее пересекаем в наших мечтах, желаниях и фантазиях. Память – это автобус, на котором мы перемещаемся из реальности в мир фантазий и обратно столько раз, сколько необходимо, чтобы убежать от серости будней в красочные воспоминания. Наша память рассказывает нам истории, и мы слушаем их затаив дыхание. Мы хотим знать, что случилось в нашем прошлом, нам нужны ответы на вопросы, мы избегаем неуверенности и неясности. Память, наш самый верный и преданный слуга, потакает нашим желаниям.
Как случилось, что Эйлин Франклин поверила, будто ее отец убил ее лучшую подругу? Каким образом ее разум создал воспоминание из обрывков фактов и кусочков фантазий, а потом убедил себя, что это абсолютная, стопроцентная правда? Говоря о более практических вещах, что могло заставить ее отправить собственного отца в тюрьму за убийство, которого он не совершал?
В своей книге «Грехи отца» (Sins of the Father) Эйлин дает ответы на некоторые из этих вопросов. В ней она описывает свое детство, полное страданий. «Побои отца и то, как зло он с нами разговаривал, – все это наводило на меня ужас», – пишет Эйлин. Она вспоминает, как ее маленький брат, Джордж-младший, рассказывал ей: он настолько боится отца, что держит под кроватью бейсбольную биту на случай, если ему придется защищаться. Их мать терпела как физическое, так и эмоциональное насилие, а Дженис, сестра Эйлин, заявляла, что отец не раз ее насиловал.
Большую часть детства и юности Эйлин отрицала, что отец ее насиловал, но после нескольких лет терапии она все-таки вспомнила некоторые отдельные случаи. В одном из этих тяжелых воспоминаний отец подвергал ее как физическому, так и сексуальному насилию в ванной, когда ей было всего пять лет. Когда Эйлин рассказала о всплывающих воспоминаниях своему психотерапевту, он объяснил ей, что человеческий разум на самом деле способен похоронить болезненные или травматичные воспоминания в подсознании. Когда придет время, эти воспоминания всплывут на поверхность, и тогда они понемногу утратят свою способность причинять боль. Как Эйлин узнала во время сеансов терапии, возвращение давно похороненных воспоминаний – это важный шаг на пути к выздоровлению.
