В собственных работах Пенфилд приводил другую, более сдержанную аналогию с магнитофоном, делая вывод о том, что воспоминания оставляют «в мозге неизгладимый отпечаток… словно вся эта информация записывалась на магнитную ленту».
Но действительно ли эксперименты Пенфилда со стимуляцией различных зон мозга доказывают, что наши воспоминания записываются в точности и сохраняются где-то в глубинах височных долей? Более тщательный анализ показывает, что лишь небольшая часть (3,5 %) его пациентов сообщали о «флешбэках». Более того, нет никаких доказательств, подтверждающих, что эти воспоминания на самом деле соответствовали реальным событиям. Из сорока пациентов, которые говорили о возникновении спонтанных воспоминаний, двадцать четыре сообщили, что слышали лишь фоновый «шум»: голоса, музыку или какие-то другие осмысленные, различимые звуки. Одна пациентка описала свое воспоминание как «доносящийся откуда-то звук, напоминающий пение людей». Когда ее спросили, о чем они поют, она ответила: «Не знаю. Похоже на группу старичков, поющих на заднем плане – может, какие-нибудь псалмы».
Девятнадцать пациентов сказали, что видели человека, определенный узнаваемый предмет или даже целую сцену, а еще двенадцать сообщили как о визуальных, так и о слуховых образах. Однако представляется вероятным, что даже у этих немногочисленных пациентов реальность смешалась с фантазией, которая заполнила пробелы. Например, молодая женщина, вспомнившая, что слышала, как «мать зовет своего маленького сына», упомянула, что это произошло «неподалеку от [ее] дома». Позднее она сказала, что это случилось «на складе лесоматериалов». Но, как оказалось, когда ей начали задавать вопросы, она не помнила, чтобы ей когда-либо доводилось бывать на складе лесоматериалов.
Разум этой пациентки, по-видимому, соединил разрозненные обрывки фантазий и реальности и превратил их в нечто, что она воспринимала как воспоминание. Точно так же разум спящего человека создает причудливые сочетания из осколков правды и вымысла. Анализируя работы Пенфилда, когнитивный психолог Ульрик Найссер заключил, что описанные в них «флешбэки», «по-видимому, вполне допустимо сравнить со сновидениями, которые представляют искусственные конструкции, а не с достоверными воспоминаниями».
Когда в дело вмешивается дикая какофония снов, мечтаний и желаний, наши устойчивые представления начинают шататься и рушиться. Несмотря на то что мы чувствуем себя спокойнее, воображая себе память в виде предсказуемой и надежной системы, правда оказывается не столь обнадеживающей. Последние высокотехнологичные исследования, целью которых было составить карту мозга, демонстрируют, что память – это не централизованная система с единым складом, куда отправляются все образы и впечатления, а обширная сеть связей, где каждое из бесчисленных действий выполняется в своем участке мозга.
Ученые полагают, что формирование воспоминания начинается, когда органы визуального восприятия распознают объекты и характеристики окружающего пространства. В каждой из начальных точек восприятия клетки мозга сохраняют те или иные впечатления для того, чтобы позднее можно было их извлечь. Получив определенные указания, эти клетки, в сущности, претерпевают определенные физические изменения. Крохотный орган под названием гиппокамп1 (а их в мозге всего два, по одному с каждой стороны) соединяет эти отдельные точки, объединяя разрозненные ощущения в одно общее переживание, которое зачастую отпечатывается в мозге в качестве воспоминания. Каждый раз, когда извлекается то или иное воспоминание, эти связи между разными клетками мозга усиливаются.
Таким образом, мы можем представить себе, что мозг наполнен сотнями тысяч крошечных переплетающихся «сетей» информации, соединяющих разрозненные элементы. Потяните за ту или иную ниточку воспоминания, и сдвинется вся сеть: окружающие и наложенные на него слои воспоминаний также будут задеты. Дело усложняется еще и тем, что ткань памяти соткана из крови, химических веществ и электричества – материал довольно скользкий и непрочный. Сети запутываются и изнашиваются, появляются узелки, сложное плетение начинает рваться, и в нем образуются дыры. Хотя наш разум отчаянно борется, стремясь устранить эти несовершенства, он не всегда оказывается достаточно умелым портным. Давайте проанализируем воспоминание о событии, произошедшем 18 августа 1967 года на стадионе «Фенуэй-Парк» в Бостоне.
Двадцатитрехлетний Тони Конильяро, аутфилдер из команды Boston Red Sox и один из величайших бейсболистов в истории, ожидал подачи питчера Джека Хэмилтона из команды California Angels. Хэмилтон замахнулся для первого броска и быстро запустил мяч, который врезался в левую часть лица Конильяро.
«Я никогда никого так сильно не бил, – вспоминал Хэмилтон. – Он сразу упал, просто рухнул на землю». Конильяро так полностью и не оправился от полученной травмы и ушел из бейсбола в 1975 году. Он умер в 1990 году в возрасте сорока пяти лет. Хэмилтон тоже уже не был прежним. «Мне приходится с этим жить. Я часто об этом думаю, – рассказал он в интервью газете New York Times, после того как узнал о кончине Конильяро. Хэмилтону на тот момент был сорок один год, и он заправлял сетью ресторанов на Среднем Западе. «Когда я смотрю бейсбол по телевизору, каждый раз, когда кто-то получает удар, я вспоминаю об этом. Когда это случилось, шел где-то шестой период. Кажется, счет был 2:1, а он был восьмым в очереди отбивающих. Следующим шел питчер, и у меня не было причин бросать мяч в него». Хэмилтон помнил, что матч проходил днем, потому что ближе к вечеру он поехал в больницу к Конильяро. Он помнил, как после этого несчастного случая думал, стоит ли возвращаться на стадион «Фенуэй-Парк» для участия в следующих матчах этого года. В конце концов он решил, что должен играть дальше.
В последующие годы Хэмилтон сотни раз думал об этом событии, круто изменившем его жизнь и произошедшем на глазах у миллионов людей. Но его воспоминания были далеки от правды. Несчастный случай произошел во время четвертого периода, а не шестого. Счет был 0:0, а не 2:1. Конильяро был не восьмым в очереди отбивающих, а шестым. Матч шел не днем, а вечером. И Хэмилтон больше не появлялся на стадионе «Фенуэй-Парк» в том году, потому что трагический случай произошел во время заключительной выездной игры его команды в Бостоне.
Разумеется, все это детали, и мы прекрасно знаем, что с течением времени даже самые яркие и значимые впечатления порой становятся расплывчатыми. Небольшие поправки, внесенные в реальное воспоминание, – это не то же самое, что создание воспоминания о событии, которого никогда не происходило. Когда вы рассказываете байку из жизни, с каждым разом обрастающую новыми подробностями, вы сталкиваетесь с тем же эффектом, который демонстрируют исследования: люди могут искренне верить, что они пережили то, чего никогда не было. Одну из самых известных историй о ложном воспоминании рассказывает детский психолог Жан Пиаже:
Одно из моих первых воспоминаний, будь оно правдой, датировалось бы вторым годом моей жизни. Я и сейчас вижу чрезвычайно ясно следующую картину, в достоверность которой я верил лет до пятнадцати. Я сидел в детской коляске, которую моя няня катила по Елисейским Полям, когда вдруг какой-то мужчина попытался меня украсть. Я был пристегнут ремешком, который удержал меня в коляске, а моя няня храбро заслоняла меня от вора. Она получила несколько царапин, и я до сих пор смутно припоминаю те, что остались на ее лице… Когда мне было лет пятнадцать, моим родителям пришло письмо от нашей бывшей няни… она хотела сознаться в ошибках, совершенных ею в прошлом и, в частности, вернуть наручные часы, которые были вручены ей в качестве награды… Она выдумала всю эту историю… Следовательно, еще будучи ребенком, я услышал пересказ этой истории, в которую поверили мои родители, и спроецировал его на свое прошлое в форме визуального воспоминания.
