Январь 1986 года
Я была на занятии по религиоведению, когда несколько человек вошли в класс и начали говорить о [взрыве]. Я не знала никаких подробностей кроме того, что корабль взорвался, и все студенты на это смотрели, и я подумала, что все это очень грустно. Потом, после урока, я пошла в свою комнату и стала смотреть, как по телевизору рассказывают об этом событии, и все детали узнала уже оттуда.
Два с половиной года спустя эта студентка полностью забыла о занятии по религиоведению. В ее новом воспоминании появилась соседка по комнате, экстренное новостное сообщение и телефонный звонок:
Сентябрь 1988 года
Когда я впервые услышала о взрыве, мы с соседкой были в комнате для первокурсников и смотрели телевизор. Об этом сказали в экстренном выпуске новостей, и мы обе были потрясены. Я очень сильно расстроилась и пошла вниз, чтобы поговорить с подружкой, а потом позвонила родителям.
Еще более удивительной, чем подобные кардинальные изменения, была реакция испытуемых на прочтение их первоначальных рассказов. Они просто не могли поверить, что так сильно ошибались. Даже просмотрев опросник, который они заполняли на следующее утро после взрыва, они настаивали, что их измененные воспоминания были более точными и реальными. «Это мой почерк, так что, наверное, все так и было, – объяснил один из студентов, – но я по-прежнему помню все, что вам рассказал [два с половиной года спустя]. Я ничего не могу с этим поделать».
«Мы вправе сказать, – заключил Найссер, – что первоначальные воспоминания исчезли».
Исследование Найссера ставит под сомнение популярное мнение о «воспоминаниях-флешбэках», согласно которому сильные эмоции формируют яркие и точные воспоминания. Как сказал психолог Уильям Джеймс более сотни лет назад, «впечатление может быть настолько эмоционально ярким, что оно буквально оставляет шрам на тканях головного мозга». Взрыв шаттла «Челленджер» определенно оставил после себя яркое впечатление у наблюдателей, но было похоже, что мозг в суматохе, которую можно сравнить с ежегодной весенней уборкой, без конца отрывал ткань со шрамом и пришивал ее на новое место. Что провоцировало эти пересадки?
Именно на этот вопрос я попыталась ответить в своем экспериментальном исследовании о том, как влияет на память информация, полученная после события. Теперь меня поглотила идея эксперимента о «Дивном новом мире». Я хотела запечатлеть на тканях мозга след того, чего никогда не было, и создать яркое, но полностью выдуманное воспоминание. Но я никак не могла придумать, как это сделать.
* * *
В конце октября я отправилась в Университет Джорджии, чтобы выступить с очередной лекцией о том, что я называю эффектом дезинформации. Если человек становится свидетелем какого-то события, а впоследствии получает новую, ложную информацию о нем, что происходит с его первоначальным воспоминанием? Обычно я отвечаю на этот вопрос, приводя примеры из реальной жизни или из лабораторных исследований. Все они демонстрируют: можно заставить человека поверить в то, что он видел события или предметы не такими, какие они были на самом деле, или что он помнит то, чего на самом деле не случалось. Как только человек усваивает реконструированное воспоминание, он, как правило, начинает верить в него столь же сильно, как в настоящее, а иногда исходные данные в его памяти даже заменяются новыми.
В эту лекцию всегда легко вставлять забавные случаи из жизни, и в тот раз я рассказала небольшую историю о склонности бывшего президента США Рональда Рейгана путать факты и вымысел. Как и следовало ожидать, Рейган черпал сюжеты для своих увлекательных историй из популярных фильмов тех времен, когда он был кинозвездой. Во время предвыборных кампаний 1976, 1980 и 1984 годов Рейган неоднократно пересказывал героическую и трагичную историю одной из воздушных атак в Европе во время Второй мировой войны. Американский бомбардировщик B-1 был подбит огнем зенитной артиллерии, и раненый стрелок – неопытный молодой парень – в ужасе закричал, когда не смог катапультироваться из самолета. Его командир – мужчина более опытный, мудрый и очень смелый, успокоил его, сказав: «Ничего, сынок, посадим его вместе». Рейган заканчивал эту историю со слезами на глазах, вспоминая, что командир был посмертно награжден за проявленный героизм медалью Почета конгресса США.
Один любопытный журналист проверил всех 434 награжденных медалью Почета во время Второй мировой войны и не нашел среди них этого мужчину. Однако он нашел сцену из снятого в 1944 году кинофильма «На одном крыле и молитве», в которой пилот торпедоносца ВМФ США сажает самолет вместе с раненым связистом после того, как стрелок катапультируется. «Мы завершим этот полет вместе», – говорит пилот. Журналист также нашел опубликованную в американском журнале Reader’s Digest историю, в которой рассказывалось о стрелке, а не о пилоте, посадившем самолет с раненым членом экипажа. «Не волнуйся, мы совершим этот полет вместе», – услышал слова стрелка летчик, выпрыгнувший из самолета последним.
На вопрос о достоверности рассказов Рейгана пресс-секретарь Белого дома ответил: «Если повторить одну и ту же историю пять раз, она станет правдой». Ответ остроумный, но складывается впечатление, что даже в Белом доме не знали, сознательно президент сочиняет свои рассказы или путает вымысел и реальность.
Эта история всегда вызывает в зале многочисленные смешки, но пора переходить к опасной теме вытесненных воспоминаний. Я рассказала своим слушателям о восстановленном воспоминании Эйлин Франклин и, как всегда, закончила выступление вопросом и мольбой о помощи. «Возможно ли, – спросила я, – что воспоминание Эйлин было создано благодаря гиперактивному, склонному к фантазиям воображению, а также кусочкам и обрывкам реальной истории, за годы полученным из газетных сводок, телевизионных рассказов и многочисленных разговоров? Я ищу способ изучить феномен ложных воспоминаний в лабораторных условиях, но до сих пор мне не удалось понять, как это сделать. Если у кого-нибудь есть какие-либо предложения, я буду очень рада их услышать».
На следующее утро я ехала в аэропорт Атланты вместе с Дениз Парк, когнитивным психологом, которая изучает процесс обработки информации у пожилых людей. Ее двое детей, Роб и Коллин, вежливо слушали с заднего сиденья, как я объясняю их матери, насколько сильно я расстраиваюсь из-за эксперимента по внедрению воспоминаний.
– Я хочу внедрить в сознание человека целое воспоминание, – сказала я Дениз, – а не его часть. И это воспоминание должно быть травматичным, но не настолько, чтобы эксперимент отклонили по этическим соображениям.
Дениз немного помолчала. Затем, во внезапном порыве вдохновения, она сказала:
– А как насчет того, чтобы он потерялся?
– Потерялся, – повторила я. Мы как раз проезжали мимо большого торгового центра, и мне в голову тут же пришла идея. – А что, если он потерялся в торговом центре?
– Идеально, – сказала Дениз, – это самый большой страх любого родителя – упустить ребенка из вида в шумном и людном месте, где полно незнакомцев. Что думаете, Роб, Коллин? – Она посмотрела на своих детей в зеркало заднего вида. – Как бы вы себя чувствовали, если бы потерялись в торговом центре?
