– Тогда как насчет «сыворотки правды»? – Даг хватался за последнюю соломинку. Он был гражданским адвокатом, который закончил юридический факультет двадцать лет назад, и не имел никакого опыта в сфере уголовных дел. Но он знал, что в его случае стоял вопрос о достоверности и точности показаний, и препараты могли помочь раскрыть истинное положение дел. Он был готов попробовать что угодно.
Баркер покачал головой в знак категорического отказа.
– Амобарбитал с большой долей вероятности может спровоцировать всплеск фантазий, которые вы примете за воспоминания, – объяснил он. – Даже самые опытные врачи порой с трудом отделяют факты от вымысла.
– Что мне сделать, чтобы раз и навсегда выяснить, совершил ли я то, в чем они меня обвиняют? – Даг сознавал, насколько нелогичен его вопрос. Он подумал, что рассмеялся бы, если бы только так не щемило сердце.
– Вы ничего не можете сделать, – ответил Баркер. – Нет способа однозначно установить, действительно ли ваш разум вытеснил это воспоминание.
Даг с трудом сдерживал эмоции. Он знал, что его гнев был лишь внешним выражением ужасного страха, поднимающегося у него внутри.
– Другими словами, получается, я не могу просто сказать: «Я не помню, что насиловал своих детей», и тем самым убедить вас или любого другого человека, что я этого не делал. Если я не помню этих случаев, то либо мой разум вытеснил воспоминания о них, то есть я виновен, либо я отрицаю произошедшее, и это тоже выглядит как доказательство моей вины.
– Все это очень сложно, – признал Баркер. Он замолк на секунду и посмотрел в свои записи. – Когда у вас начался пубертатный период? – спросил он.
Даг вздохнул. Еще один личный вопрос.
– Эякуляции начались вскоре после того, как мне исполнилось одиннадцать.
– Раннее половое созревание часто свидетельствует о пережитом сексуальном насилии, – сказал доктор Баркер, делая записи в блокноте. – У вас когда-нибудь были проблемы с эякуляцией?
– Я испытывал небольшие трудности из-за преждевременной эякуляции, когда мне было около двадцати, – ответил Даг. – Но когда я стал концентрироваться и пытаться замедлиться во время полового акта, проблема исчезла.
– Преждевременная эякуляция также может быть признаком сексуального насилия, – сказал Баркер.
Даг был в замешательстве. Уж не имел ли в виду Баркер, что его насиловали в детстве?
Психолог посмотрел на часы и объявил, что сеанс окончен.
– Давайте встретимся еще раз на следующей неделе в то же самое время, – сказал он. – Попросите жену прийти вместе с вами.
* * *
Через неделю, пока Даг ждал в приемной, Дебби полтора часа беседовала с доктором Баркером. Когда Дага наконец позвали в кабинет, Баркер сказал ему, что принял важное решение. По его мнению, Дагу следовало съехать из дома.
Даг был ошарашен.
– Большинство психотерапевтов согласились бы с этим решением? – спросил он и посмотрел на Дебби. – Ты не думаешь, что я имею право на еще одну консультацию с другим специалистом?
– Большинство квалифицированных и уважаемых экспертов согласились бы со мной, – ровным голосом произнес доктор Баркер. Дебби, похоже, была раздражена из-за того, что Даг поставил под сомнение его вердикт.
Даг подумал о том, какой у него был выбор. Баркера рекомендовали как одного из лучших экспертов по вопросам сексуального насилия в округе. Если он начнет настаивать на консультации с другим специалистом, возможно, понадобится несколько недель, чтобы попасть на прием, и ему снова придется отвечать на те же самые вопросы, проходить через те же мучения, и все окончится тем же самым. Консультация с другим специалистом лишь отсрочит восстановление мира в семье и еще больше оттолкнет жену.
– Если вы считаете, что следует поступить именно так и это пойдет на пользу моей семье, тогда я съеду, – сказал Даг.
Доктор Баркер повернулся к Дебби:
– Он всегда такой импульсивный?
* * *
В ходе последующих сеансов Даг начал чувствовать, что на него все больше давят, добиваясь, чтобы он признал вину. Баркер, казалось, полагал, что Даг все вспомнит, только если сначала признает, что насиловал своих дочерей. Тот не мог понять лишь одного: как он мог признаться в том, чего не помнил?
– Если вы признаете свою вину и согласитесь пройти длительный курс психотерапии, – отвечал Баркер на его вопросы, – с вас будут сняты обвинения в уголовном преступлении. Вам разрешат видеться с детьми, а после курса интенсивного лечения вы сможете снова жить дома. Ваша жизнь вернется в нормальное русло.
– Я не стану признаваться в том, чего не помню, – повторял Даг. – Но я готов поверить, что мой разум вытеснил эти воспоминания, и попробовать любые методы, которые вы предложите для того, чтобы их восстановить.
– Возможно, поможет упражнение на визуализацию, – предложил доктор Баркер. Незадолго до этого Дебби поделилась своими мыслями о том, что ее мужа насиловал дядя Фрэнк, брат его матери, который был на пятнадцать лет старше Дага и прожил в их доме тридцать три года – с тех пор, когда Дагу было три месяца, и до своей смерти в 1987 году. Когда Баркер спросил, трогал ли его хоть раз дядя, доставляя ему дискомфорт, Даг ответил отрицательно. Дядя Фрэнк был довольно эксцентричным, признал Даг, но он его никогда не насиловал.
– Расслабьтесь и представьте себе, что вы снова находитесь в доме, где провели свое детство, – предложил доктор Баркер. – Вы еще маленький и очень беспомощный, и вот вы решили навестить дядю Фрэнка в его комнате. Вы можете сказать мне, как она выглядит и чем там пахнет?
– Там затхлый сырой воздух, – ответил Даг, сидя с закрытыми глазами. – Комната дяди Фрэнка находится в подвале, и там всего одно небольшое окошко у самого потолка.
– Какое покрывало на ощупь? Вы чувствуете, как оно касается ваших рук, ног? Вы помните какие-либо сексуальные ощущения в той комнате?
– Да, – ответил Даг. – Я помню, как мастурбировал там, когда мне было двенадцать.
– Откуда вы знаете, что вам было двенадцать?
– По радио передавали новость о первом запуске спутника. Это было в 1956 году. Я родился в 1944-м.
– Вернитесь в то время, когда вы были ребенком, – сказал Баркер, словно начиная заново. – Вы когда-нибудь чувствовали себя так, будто кто-то совершил над вами насилие? Бывали ли моменты, когда вы чувствовали, что кто-то вторгся в ваше личное пространство?
– Да. – Даг хотел отвечать правдиво. Правда была единственным, что у него осталось.
– Где?
– В ванне.
– Кто был с вами?
– Моя мать.
– Что произошло?
– Мать меня купала, пока мне не исполнилось десять или одиннадцать. Она говорила, что я сам я не сумею помыться хорошо. Я помню, что, когда она купала меня в последний раз, у меня уже начали расти волосы на лобке. Меня это смущало.
