Такой же список можно было бы использовать, чтобы опознать в себе человека, который слишком многое любит, человека, страдающего мазохистическим расстройством личности, или же самого обычного человека конца XX века. Эти пункты настолько универсальны, что по крайней мере часть из них найдет у себя кто угодно. Нет ни одного человека, который в какой-то степени не соответствовал бы подобному описанию.
С этим связана еще одна проблема: самые притянутые за уши признаки (первым делом на ум приходит мешковатая одежда и боязнь подвалов) выглядят куда весомее и достовернее, если объединить их с симптомами, которые действительно относят к последствиям сексуального насилия (это, например, чрезвычайно резкая реакция на испуг или выраженное сексуальное поведение в детском возрасте). Когда нормальные реакции и модели поведения интерпретируются как признаки, свидетельствующие о сексуальном насилии, тогда что угодно может стать симптомом. Чем больше пунктов в списке вы помечаете галочкой, тем больше вам кажется, что вы – кандидат на роль жертвы. Если не подходит один симптом, точно подойдет следующий или тот, что идет за ним.
Блум удивительно прямолинейно говорит о цели, которой она руководствовалась, составляя свой список. «Мы обнаружили, что «Перечень последствий насилия» может служить в качестве инструмента диагностики, когда выдвигается предположение о пережитом сексуальном насилии, но воспоминания о нем отсутствуют» [курсив наш]. Как пациенты реагируют на столь откровенные предположения? Некоторые, без сомнения, продолжают настойчиво отрицать, что пережили насилие, и в конце концов либо психотерапевт возвращается на путь истинный, либо пациент прекращает посещать сеансы. К примеру, адвокат Деннис Хэрриот после самоубийства отца впал в глубокую депрессию и обратился за помощью к психотерапевту. Но каждый раз, когда он пытался поговорить о мучивших его проблемах, врач без конца намекала на некие события его прошлого, которые он не мог или не хотел признать. Эта загадка преследовала Хэрриота, а его депрессия тем временем усугублялась. Что же с ним произошло? Психотерапевт ошарашила его своим диагнозом: «Не знаю, как вам об этом сказать, но вы демонстрируете признаки, характерные для пациентов, ставших жертвами сатанизма или ритуального насилия». Хэрриот, ни разу и словом не обмолвившийся о сатанизме или ритуальном насилии, незамедлительно прекратил сеансы.
Однако другие пациенты, быть может, более уязвимые или менее уверенные в себе, отправляются на поиск похороненных воспоминаний в надежде положить конец своим страданиям раз и навсегда. Одна женщина из Орегона, услышав о моей работе с искажениями памяти и об экспериментах по внедрению ложных воспоминаний, написала мне длинное письмо с просьбой о помощи. С ее позволения я привожу отрывок из этого полного боли текста:
Три года назад я начала посещать индивидуальные сеансы психотерапии, чтобы справиться с симптомами, среди которых были депрессия и тревога. Через несколько месяцев мой психотерапевт выдвинул предположение о том, что причиной моих эмоциональных переживаний могло быть пережитое в детстве сексуальное насилие. С тех пор он все больше и больше убеждается в собственном диагнозе… У меня нет никаких непосредственных воспоминаний о насилии… Я никак не пойму, как может быть, что со мной произошло нечто столь ужасное, а я ничего не запомнила. Последние два года я только и делала, что пыталась вспомнить… И все же я не переставая спрашиваю себя, произошло ли это на самом деле… Эти вопросы стали невыносимыми.
Что может сделать психотерапевт, чтобы эти вопросы были менее мучительными? Хотя во всех популярных книгах о последствиях инцеста и о том, как с ними справиться, рассказывается о разных терапевтических методах, а в нескольких упоминаются конкретные способы восстановления вытесненных воспоминаний, самые четкие и детальные советы дает Рене Фредриксон в своей книге «Вытесненные воспоминания: путь к восстановлению после сексуального насилия». Фредриксон, обладательница докторской степени, выступала на Национальном общественном радио, на телеканале CNN, на шоу Опры Уинфри и на несметном количестве других радио- и телепередач, где она рассказывала о своих методах. Психотерапевты, практикующие терапию по восстановлению воспоминаний, часто рекомендуют ее книгу «жертвам насилия».
Фредриксон выделяет семь основных способов, разработанных для того, чтобы извлечь погребенные воспоминания и вдохнуть жизнь в их мумифицированные останки: работа с воображением, работа со снами, ведение дневника, работа с телом, гипноз, арт-терапия и работа с чувствами. Поскольку эти и похожие методы используют многие практикующие врачи, в первую очередь – психотерапевты, которые занимаются «работой с памятью», мы рассмотрим их более детально.
Работа с воображением
Сару преследовали «флешбэки» о том, как ребенка жестко швыряют об стену. Поскольку это «воспоминание» представлялось ей в виде образа, Фредриксон предложила Саре попробовать «работу с воображением» – процесс, в ходе которого пациент очень детально описывает все то, что видит и чувствует, и добавляет, когда это уместно, свою субъективную интерпретацию. Концентрируясь на внутренних ощущениях, Сара начала рассказывать основанную на увиденном образе историю, используя глаголы лишь в настоящем времени. (Фредриксон объясняет, что воображаемое воспоминание находится в сфере бессознательного, где все происходит в настоящем времени.)
По мере того как к одному образу добавлялись другие, «воспоминания» сложились в своеобразный кинофильм о ребенке – двухлетней Саре – и ее дедушке, которые находятся в дворовом сортире. Сара «видит», как дедушка ведет ее в туалет и запирает дверь. Она смотрит, как он достает свой пенис и начинает тереться им между ее ног.
«Мне кажется, что я это все просто придумываю», – говорит Сара, внезапно прерывая воображаемое «слайд-шоу».
Но Фредриксон велит пациентке продолжать, поясняя, что разница между правдой и вымыслом не имеет значения в начале работы с памятью. Важно лишь то, что находится в сознании [Сары] и что кажется ей важным в этот конкретный момент». Сара послушно развивает появившийся образ. Она вспоминает, как дедушка эякулировал на нее. Потом, держа ее одной рукой, он опустил ее в туалетную яму, и она больно ударилась о боковые балки.
Воспоминание Сары предстает поразительно четким и ярким, когда она вспоминает обрывки разговора («Он говорит мне, что всем на меня плевать»), звуки («Он издает странный короткий смешок»), запахи («Там стоит ужасный смрад»), эмоции («Мне очень страшно»). Выйдя из сортира, она описывает ощущения, которые испытывает, снова оказавшись снаружи (все еще употребляя только глаголы настоящего времени): «Я удивляюсь, каким солнечным и красивым кажется мир вокруг».
Обобщая результаты проведенной на сеансе работы с воображением, Фредриксон не высказывает ни малейших сомнений в том, что эти образы представляют собой реальные воспоминания, всплывающие из подсознания.
Образы, которые просачиваются из вашего подсознания в область осознанного, представляют собой фрагменты готового выплыть на поверхность травматичного воспоминания. Эти кадры, проносящиеся в вашем мозгу, могут на первый взгляд показаться загадочными или смутными, но на самом деле это лишь обрывки похороненных вами воспоминаний о пережитом насилии. Какой-то кусочек прорвался наружу и пытается проникнуть в ваше сознание. Последуйте за ним в подсознание, и вы найдете там вытесненное воспоминание.
