Книга Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было, страница 73. Автор книги Элизабет Лофтус, Кэтрин Кетчем

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было»

Cтраница 73

Что-то было не так с психотерапией Меган, и что-то не так было с ее психотерапевтом. Почему врач отказывалась с ними разговаривать? Почему она не отвечала на их письма? Почему она посоветовала Меган оборвать все контакты с семьей? Разве смысл сеансов заключался не в том, чтобы вылечить Меган и помочь ей вернуться к полноценной жизни? Зачем терапевту было заражать пациентку чувствами гнева и обиды и намеренно, осознанно, легкомысленно разбивать семью на осколки, которые никогда не удастся склеить?

Майк не мог этого понять. Он достал свои тетради и папки и внимательно прочитал все письма Меган. Шестого декабря 1990 года, через две недели после того самого Дня благодарения, Майк напечатал на машинке занявшее одну страницу письмо психотерапевту дочери. Он помнил, как сильно он старался проявить профессионализм, непредвзятость, рациональность. Он напечатал письмо на рабочем бланке.

Как отец Меган, я, как никто другой, заинтересован в том, чтобы ей было обеспечено самое лучшее, самое тщательное лечение из возможных… Если с ней еще не беседовал психолог или психиатр, тогда я полагаю, что ей следует пройти проверку и тщательный осмотр, чтобы поставить точный диагноз… Обвинения, о которых Меган говорит в своем письме, могут казаться реальными ей самой, но они попросту не являются правдой. Возможно, квалифицированный специалист сумел бы определить, в чем правда, и помочь Меган отличить реальность от вымысла, чтобы она смогла жить дальше с уверенностью и без страха… Мы с благодарностью примем любой ответ, любую помощь или совет, который вы можете нам предложить.

В конце письма он подписал: «С искренним уважением».

Он помнил, что сказала Доун, прочитав это письмо. «Оно слишком деловое», – произнесла она, и тут же принялась за свое собственное письмо, занявшее десять страниц, написанное от руки, от всего сердца. Читая это письмо, Майк невольно чувствовал, как его сердце набухает и дает трещину, грозя вот-вот расколоться на части.

«В отчаянной попытке найти способ излечить нашу дочь я пишу это письмо и каждую секунду молю Бога, чтобы вы дочитали его до конца», – так начиналось письмо Доун. На протяжении нескольких абзацев она описывала свой брак и свою неизменную любовь к мужу. «Мы с мужем поженились, беззаветно полюбив друг друга и с единственной целью – вырастить много детей… Мы до сих пор любим друг друга, спустя 32 волшебных года. Майк – самый удивительный мужчина, которого я когда-либо встречала, и я, не задумываясь, вышла бы за него снова».

Она с любовью писала о своей младшей дочери. «Она была прекрасным, любящим ребенком, драгоценной малышкой, которую все просто обожали».

Она пыталась отыскать причины, которые могли бы объяснить обрушившуюся на них трагедию. «Оглядываясь назад, я могу вспомнить лишь один упрек, который я когда-либо слышала от друзей или родственников по поводу воспитания детей: все они говорили, что я слишком балую Меган. Возможно, я и правда ее баловала. Она была такой милой и замечательной девочкой, и я, пожалуй, давала ей все, чего бы она ни захотела».

Но настоящие проблемы, по предположению Доун, начались с решения взять на воспитание приемных детей. Лишь гораздо позднее они узнали, что Меган и ее приемный брат Патрик состояли в сексуальных отношениях, когда девочке было всего лишь двенадцать лет. По-видимому, Меган согласилась на поцелуи и легкие ласки, но вскоре после этого стала испытывать огромное чувство вины и стыда, и в начальных классах средней школы у нее появились проблемы с учебой. «Теперь мы думаем, что виной тому были проблемы с Патриком, но мы никогда об этом не знали и даже не подозревали. Я так горько плакала при мысли о том, что все эти годы она носила в себе такую ношу и ни с кем ею не делилась».

Доун продолжала писать, рассказывая о причинах, которыми была вызвана боль ее дочери. Возможно, Меган отстранилась от семьи из-за «конфликта ценностей». «Меган спала по меньшей мере с шестью мужчинами/парнями (о которых нам известно) и какое-то время жила с одним из них после окончания школы. Мы думаем, это вызывало у нее сильное чувство вины, ведь ее воспитывали по-другому, и нам кажется, что раньше она разделяла наши ценности».

Возможно, в какой-то момент ее домогалась няня или неподобающим образом трогал кто-то из родственников, и из-за эмоциональных переживаний она перепутала воспоминания, вообразив, что ее насиловал отец. «Мы не знаем. И возможно, никогда не узнаем. Мы знаем лишь то, что никогда не причиняли ей вреда, только любили и поддерживали ее. Мы понятия не имеем, что сделали не так. Мы были отнюдь не идеальными родителями, но мы не насиловали ни ее, ни кого-либо еще».

В конце письма Доун просила психотерапевта попытаться понять ее родительские чувства и сильнейшее горе, которое она испытывает, без видимых причин потеряв дочь. Читая заключительные абзацы, Майк почувствовал, как у него сжалось сердце, словно его взяли в тиски.

В начале письма я спросила, есть ли у вас дети, ведь тогда вы, возможно, поняли бы, какую потерю мы пережили. Вы в муках даете ребенку жизнь, меняете ему подгузники, кормите и одеваете его, заботитесь о своем крохотном малыше, кажется, целую вечность. Все это того стоит, ведь у вас есть возможность наблюдать за тем, как малышка вырастает в прекрасную маленькую девочку. Вы ходите на ее хоровые выступления, спортивные соревнования, выпускные. Вы выдерживаете эпопею с брекетами, водите ее на бесконечные приемы к стоматологу, ходите с ней удалять гланды и зубы мудрости. Лечите отиты, простуды, корь и ветрянку. Вы всегда рядом, что бы ни случилось. Вы любите ее всем сердцем, и вдруг происходит это. Вы можете представить себе отчаяние родителя, чей любимый и драгоценный ребенок говорит ему, что больше никогда не хочет с ним разговаривать? Она отказывается обсуждать все эти дикие расплывчатые обвинения. Нам не удается пообщаться с ней, чтобы выяснить суть происходящего… Майк послал вам то безэмоциональное письмо, потому что так надлежит поступать мужчине, – но в душе он умирает от горя. Я беспокоюсь о нем, ведь у него больное сердце, и в конце концов это его убьет. Это лишь вопрос времени.

Мы любим ее и сделаем что угодно, лишь бы сохранить ее и уладить наши отношения. Мы не знаем, что случилось, но хотим узнать. Ее бабушка, тети, кузены, ее сестра и брат – все они раздавлены горем. Они ничего не делали, лишь любили и лелеяли ее всю ее жизнь. За что же их наказывают? Мы не понимаем. Вы поможете нам понять?

Майк сложил письма обратно в папку, проверив, чтобы они лежали в хронологическом порядке. Потом он еще раз перечитал письма Меган и даже протянул руку, чтобы дотронуться до строк, написанных его дочерью, в надежде, что через впитавшиеся в бумагу чернила он сможет почувствовать ее боль и понять ее душевные страдания. Сами слова его не волновали. Ему было все равно, знал ли кто-то в Сидар-Рапидс об этих обвинениях, ведь он каждой клеточкой своего тела чувствовал, что никогда не насиловал свою дочь. Ему попросту не было дела до того, что думали другие. Он беспокоился лишь о жене, о своей старшей дочери и о сыне, которым разбили сердце, и о Меган, у которой украли душу. Он был полон решимости выяснить, что заставило ее превратиться в эту злобную, мстительную, чужую для них незнакомку, которая променяла всю свою семью на психотерапевта и подруг из группы жертв инцеста, попутно сменив Меган, дочь Майка и Доун, на новую личность – «жертву инцеста».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация