Как же все-таки разобраться в этой истории? Является ли Линн уязвимой и психически нездоровой личностью, чьи воспоминания дают хоть искаженное, но в целом верное представление о прошлом? Стоит ли винить ее психотерапевта? Что, если именно сеансы групповой терапии подлили масла в огонь? Что, если все эти депрессивные и зависимые женщины, подталкивая друг друга, невольно раздували костер выдуманных воспоминаний? Какие уроки мы можем извлечь из невероятных сюжетных поворотов этой истории о терапии, едва не разрушившей жизнь Линн?
4
Духи
Розыски духов приведут нас к гибели… Я боюсь, очень боюсь…
Артур Миллер. Суровое испытание (слова Ребекки Нэрс)
Я могу с уверенностью сказать, что Линн не единственная, кто пережил подобные страдания, ее психотерапевт – не единственный практикующий врач, который предлагает пациентам отыскать их потерянные воспоминания, а сеансы групповой терапии, которые она посещала, – это не единственное прибежище одиноких запутавшихся людей, способных за несколько месяцев превратиться в склонных к суициду «жертв» изнасилования, зациклившихся на красочных воспоминаниях о сексуальном насилии и садистских пытках.
Я разговаривала с пятью женщинами – Элизабет, Памелой, Мелоди, Лорой и Эрин, – истории которых очень похожи на историю Линн. Я думаю, справедливым будет сказать, что в основе каждой лежит одна и та же общая тема, одна и та же неприятная правда, и нам не нужно глубоко копать, чтобы ее найти. Депрессивные, тревожные или испуганные, эти женщины (в возрасте от семнадцати до тридцати пяти) пришли к психотерапевту за советом и консультацией. Памела и ее муж обратились за помощью к лицензированному социальному работнику из-за трудностей в семейной жизни. Мелоди попала в больницу из-за депрессии. Элизабет страдала от депрессии и проблем в браке. У Лоры было расстройство пищевого поведения. Эрин, страдавшая от клинической депрессии, начала посещать сеансы терапии в надежде улучшить отношения со своим отцом. «Я хотела быть ближе к нему, – объясняет она. – Я всегда злилась на него, потому что он уделял больше внимания моему старшему брату».
В первые несколько месяцев (а в двух случаях и в первый же час) психотерапевт задавал следующий вопрос: «Подвергались ли вы в детстве сексуальному насилию?» В случае Памелы это вообще было представлено как факт. «Я и мой муж посещали сеансы терапии два месяца, мы стали более позитивно относиться к нашему браку, у нас появилась надежда. Мы научились общаться друг с другом, выражать свои чувства и выпускать пар конструктивными способами. И потом, совершенно неожиданно, наш психотерапевт повернулся ко мне и сказал: «Ну так что, Памела, ваш отец насиловал вас?»
Первая реакция Памелы была типичной. «Меня точно водой окатили, – рассказывает она. – Я не понимала, о чем он меня спрашивает. Мне казалось, что он то ли спутал меня с другой клиенткой, то ли обвиняет во лжи, то ли еще что. Я рассказала ему, что не помню никакого сексуального насилия; мне такое даже в голову никогда не приходило. Он ответил, что это не имеет никакого значения, что это совершенно не важно. Возможно, объяснил психотерапевт, виной всему была “диссоциация”, которая выступает в качестве защитной реакции сознания. Он сказал, что он эксперт в области сексуального насилия, что работал с сотнями женщин, которые стали жертвами изнасилований, и на 95 % уверен, что со мной случилось то же самое. Он велел мне пойти домой и проверить, не смогу ли я что-нибудь вспомнить. Он сказал, что воспоминания сами придут ко мне, что они начнут появляться одно за другим, если только я разрешу себе вспомнить».
У каждой из этих женщин предположение о сексуальном насилии сразу вызвало череду разных эмоций. Первой реакцией был шок и недоверие. «Психотерапевт напрямую спросила, насиловал ли меня мой брат, – рассказывает Эрин. – Я сказала ей, что ни брат, ни кто-либо другой никогда меня не насиловал. “Ты уверена?” – спросила она. “Да, я уверена”, – ответила я. Тогда она посмотрела на потолок, будто сомневалась в моем ответе. У меня участилось дыхание, а потом началась паническая атака. Я не могла справиться с эмоциями, вызванными этой мыслью».
Следующей реакцией было странное чувство облегчения, граничащее с надеждой. «Я чувствовала острую необходимость вспомнить все, что со мной случилось, чтобы мне стало лучше, чтобы я сумела в конце концов наладить свою жизнь», – говорит Мелоди.
«Может быть, этим объясняется моя боль и стрессовое состояние, – размышляли все эти женщины. – Может быть, поэтому я чувствую, что не управляю своей жизнью, страдаю от перепадов настроения, от депрессии и тревоги. Если я подвергалась насилию и если я сумею восстановить эти воспоминания, то, может быть, тогда все мои проблемы разрешатся, и я начну новую, более полноценную жизнь».
Женщины серьезно подошли к процессу восстановления воспоминаний. Они прочитали книгу Элен Басс и Лоры Дэвис «Мужество исцеления», откуда узнали, что многие люди, подвергшиеся в детстве насилию, не помнят об этом, а у некоторых воспоминания не восстанавливаются никогда. Но на самом деле воспоминания значения не имеют – по крайней мере, как способ доказать себе или кому-то еще, что вас действительно изнасиловали. Важно, что вы чувствуете. «Если вы думаете, что вас подвергали насилию и наблюдаете у себя соответствующие симптомы, значит, так и было».
«Я выучила “Мужество исцеления” наизусть, – говорит Эрин. – Раньше я постоянно носила ее с собой: когда шла на прием к врачу, когда работала няней, когда мы с друзьями куда-нибудь ходили: я боялась, что у меня в голове всплывет какое-нибудь воспоминание, и я знала, что книга поможет с ним справиться».
Эрин также выучила наизусть некоторые разделы из книги психотерапевта Сью Блум «Тайные жертвы» (Secret Survivors). На самой первой странице, перед титульным листом, она нашла раздел под названием «Список симптомов, проявляющихся у жертв инцеста». Он начинался со следующего вопроса и утверждения: «Вы отметили у себя большинство этих характеристик? Если да, то, возможно, вы – жертва инцеста». В список «характеристик» входила боязнь оставаться одному в темноте, ночные кошмары, негативное восприятие собственного тела, головные боли, артрит, нервозность у взрослых, боязнь потерять контроль, вина, стыд, низкая самооценка, ощущение, что сходишь с ума или сильно отличаешься от других.
«Я сравнивала себя с этим описанием, – рассказывает Эрин. – С каждым симптомом, который я находила (а нашлись практически все), у меня появлялось все больше доказательств, чтобы убедить себя, будто я была жертвой инцеста».
Эти женщины проработали в группе анонимных жертв инцеста 20 вопросов в рамках 12 этапов, что, как предполагалось, должно было привести их к правде. В том числе они отвечали на следующие вопросы:
• Как вы думаете, вы умеете контролировать свои эмоции?
• Бывает ли такое, что вы слишком остро реагируете или срываетесь на других в ситуациях, которые выводят вас из себя? Вы боитесь гнева?
• Были ли в вашем детстве периоды, которые вы не можете вспомнить? Возникает ли у вас чувство, что «что-то произошло»? Случается ли вам вспоминать о насилии, не испытывая каких-либо эмоций?
