– Верно.
– То, что с тобой произошло, было отвратительно.
– Ты не хочешь принимать то, что с тобой действительно произошло, вот почему ты не видишь выхода, ты хочешь верить, что это всего лишь сны, – сказал Шониг, влезая в разговор со своим никудышным анализом. – Ты не хочешь верить, что это реально. Это было реально. Это было реально, Чед.
– То, что ты видел, реально, – повторил Питерсон.
– Мы знаем это, Чед, – сказал Шониг. – Ты не спал.
– Это был не сон, – сказал Питерсон.
– Нет, – слабо возразил Чед, – это ведь было за моим окном.
– То, что ты видел, реально, – сказал Шониг. – То же самое всплыло в сознании твоего отца.
– Ладно, – сказал Чед.
– Итак, давай с этим разберемся.
Они разобрались с другим сном, где мимо проезжал поезд, звенел гудок и ведьма залезала в окно Чеда. Чед объяснил, что, когда он проснулся, он не мог пошевелить руками. Как будто на него кто-то навалился.
– Это совершенно реально, – сказал Шониг. – Это ключ, Чед. Это то, что действительно происходило.
– Чед, это правда с тобой случилось, – присоединился Питерсон.
– Ладно, – сказал Чед с сомнением.
– Они покусились на твою способность отличать правду от вымысла.
– Ладно, – повторил Чед. Он послушно описал ведьму из сна. Она была толстой и носила черный плащ, как в «Волшебнике страны Оз». Четверо молодых людей за окном были худыми с длинными черными волосами. Он помнил, как укусил кого-то в бедро. А ведьма сидела на нем.
– Посмотри на ее лицо, – предложил Шониг. – На кого она, по-твоему, похожа? Кого-то, кого ты знаешь… Это кто-то, кого ты знаешь. Кто этот человек? Кто-то из друзей семьи?
Чед сказал, что не мог рассмотреть лицо ведьмы, потому что было темно. Он помнил лишь то, что его связали и что он не мог пошевелиться и разговаривать.
– Тебе нужно заглянуть внутрь себя, увидеть этого человека, и то, что он с тобой сделал, Чед, – сказал Шониг. – Ты не хочешь помнить, ведь то, что с тобой случилось, так ужасно и разрушительно… тебе тяжело поверить, но это произошло. Мы можем остановить это зло, Чед. Мы можем сделать так, чтобы оно никогда не повторилось…
– Ты можешь дышать? – спросил Питерсон.
– Есть что-то, что мешает тебе говорить? – спросил Шониг. – Что у тебя во рту?
– Просто дай волю воспоминаниям, – велел Чеду Питерсон. – Дело не в том, о чем ты думаешь. Дело в том, о чем ты пытаешься не думать.
Наводящие вопросы и давление продолжались час за часом. В какой-то момент Чед стал настаивать, что дома он чувствует себя в безопасности.
– Я чувствовал себя в безопасности. Я не знаю, возможно, я не был в безопасности, но я так себя чувствовал. Мне всегда было спокойно.
– Даже когда все это происходило? – с недоверием спросил Шониг.
– За исключением снов, потому что я думал, что это были сны. Я сводил это все к снам.
Поскольку Чед продолжал настаивать, что он ничего не помнит и что его сны были всего лишь снами, Питерсон предположил, что у него «нарушено восприятие реальности», «нарушено чувство собственного “я”», «нарушена способность чувствовать». «Абсолютно полное повиновение и подчинение группе», – добавил он как-то загадочно.
Шониг вернулся к человеку, сидящему на груди Чеда. Следователь напомнил Чеду, что у него было что-то во рту.
– И это не тряпка, – подсказал он.
– Верно.
– Это не что-то твердое, как кусок дерева.
– Верно.
– Что это?
Чед засмеялся:
– Вы только что заставили меня подумать… черт побери!
– Что это?
– Я не знаю, не знаю.
– Что это было, по-твоему, ну давай же.
– Хорошо, я подумал, что это мог быть пенис. Я… возможно.
– Хорошо, не смущайся, – утешил его Шониг. – Это мог быть пенис. Тогда что с тобой случилось? Отпусти это. Все хорошо.
– Я не знаю, что со мной происходит, – жалостливо произнес Чед.
Несколько минут спустя следователь Шониг отчитал Чеда за то, что тот продолжал путать реальность со снами.
– Они реальны. Ты знаешь это. Сегодня ты уже много раз сказал нам: ты знаешь, что это не сны. Итак, прекрати пытаться вытеснить это, как сон.
– Да, но мне тяжело, – слабо возразил Чед. – Двадцать лет я вытеснял это, как сон, а теперь за один день должен принять как реальность. Тут и не знаешь, что считать правдой.
– Но не забывай, у тебя было время об этом подумать в последние две недели…
– Нет, ну… Я не знал, что стал жертвой, пока в последний раз не поговорил с вами.
– И что я говорю тебе, Чед, у тебя теперь было время подумать, и я верю, что часть твоего мозга все еще пытается…
– Вытеснить это, верно, верно. – К этому моменту Чед знал все о теории вытесненных воспоминаний.
– Вытеснить это, потому что ты не хочешь верить, что это действительно произошло, – продолжил Шониг.
– Верно.
– Было бы здорово, если бы ты сказал, что это было на самом деле, что это был не сон, – сказал Питерсон.
– Вот поэтому я хочу увидеть лица, чтобы я мог обвинить кого-то, – согласился Чед. – Чтобы я мог сказать: они сделали это со мной. Я видел лица, я помню, кто они. И дальше отталкиваться от этого. Мне нужно лицо.
Диктофон был выключен, и в это самое время Чед нашел свое воспоминание. Когда диктофон снова включили, Чед вспомнил, что на нем сидел мужчина; ногами он придавил руки Чеда, чтобы тот не мог пошевелиться. Он был одет в джинсы и фланелевую рубашку, а его пенис был у Чеда во рту.
Его сон стал реальностью; ведьма из безликой женщины превратилась в хорошего друга отца и приятеля по покеру Джима Рэйби.
– Насколько ты уверен, что это Джим Рэйби? – спросил Шониг.
– Ой, восемьдесят процентов. Семьдесят процентов. Нет…
– Какая часть тебя чувствует, что это не Джим Рэйби?
– Ну, такое чувство, что это был сон.
– Мы исключили, что это был сон, так?
– Хорошо, хорошо, но все равно есть сомнения… э-э… я не знаю. Это просто не… Я не знаю.
Под конец семичасового допроса Чед пожаловался на головную боль.
– Это воспоминания возвращаются, – убедил его Питерсон.
* * *
На следующий день во время напряженного допроса Чед сообщил, что к нему вернулось очередное воспоминание. В этот раз он вспомнил, что, когда ему было десять или одиннадцать, в подвале его дома с ним занимался анальным сексом еще один друг отца и его приятель по покеру – Рэй Риш.
