К сожалению, лак придал буфету странный рыжий цвет, поэтому Чарльз вернулся к идее облицовки сосной. Он также решил сделать новую заднюю стенку и новые полки внутри. А также заодно уж – и новые днища ящиков. «Ты ведь не хочешь, чтобы ящики застревали, верно?» – спросил он, когда я сказала, что это займет целую вечность.
О Боже, дай мне только шанс! Думая, что смогу хранить в буфете припасы с самого начала, как только мы внесем его в дом, я согласилась переставить старый кухонный шкаф на крыльцо, чтобы предоставить Чарльзу больше места для работы. Теперь я каждый день ходила, таская туда-сюда чашки, тарелки и обеденные приборы и оставляя за собой следы опилок, пока Чарльз вовсю вдохновенно пилил, как новоявленный Шератон
[39], а кошки играли в прятки в пустых отверстиях от ящиков. Да пусть уж лучше застревают. Дай мне хотя бы один ящик, который я смогла бы сейчас же использовать, и я запрыгаю от счастья.
Прибавить к этому списку еще и кошачий домик? Да ни за какие коврижки! «Мы, – сказала я твердо, – собирались его купить». Но все равно меня не покидала мысль, что если мы даже и купим сам домик – в продаже была масса деревянных хижин с окнами, – Чарльзу все равно придется строить вокруг него вольер, и у нас будет на руках проект номер четыре. Как раз в этот момент, пока я спрашивала себя, выдержат ли такое мои нервы, Френсисы решили закрыть свой отель для сиамских кошек в Лоу-Нэпе.
Это был, вероятно, самый известный в Англии отель для сиамских кошек – было даже время, когда говорилось, что он уникален для Европы. Прошло почти тридцать лет с тех пор, как доктор и миссис Френсис установили стандарт современной кошачьей гостиницы. Индивидуальные домики – отдельно стоящие, а не выстроенные в ряд; просторные индивидуальные вольеры; полная дезинфекция после того, как жилец покинет гостиницу, вплоть до обработки лотков паяльной лампой. Инфракрасные лампы над укромными, с высокими стенками кроватками, подушки для сидения на окнах. Были сиамцы, которые проживали там аж по три года, пока их владельцы находились за границей.
Уже одно это с хорошей стороны характеризовало владельцев отеля. Сиамские кошки своеобразные существа. Некоторые владельцы приютов вовсе отказываются их принимать, говоря, что с ними больше хлопот, чем с любой другой породой. Френсисы, зная это, специализировались на восточных породах, принимая только сиамцев, бурманских кошек и кошек-гаван. Посетить этот отель было все равно что посетить конюшню элитных скаковых лошадей – пройтись вдоль вольеров, обозревая пребывающего в каждом из них надменного с виду аристократа. В некоторых случаях были два или три аристократа от одних и тех же хозяев; они лежали рядом, точно прайд львов, с презрением взирая на весь остальной мир и лишь на Френсисов – с неизбывной надеждой и доверием.
Теперь Френсисы ушли на покой. Вместо того чтобы передать свой бизнес кому-то другому, рискуя тем самым, что высокие стандарты не будут соблюдаться, они просто закрылись, почему мы, собственно, и купили жилой автоприцеп. Когда мы уезжали в отпуск, наши кошки всегда проживали в этом отеле. Саджи проходила там вязку. Мы всегда оставляли их там с полной уверенностью. Ни один другой отель никогда близко не сравнится с Лоу-Нэпом. В будущем нам придется брать кошек с собой в отпуск.
Не сказать, чтобы я ждала этого с нетерпением. Я частенько просыпалась в бледном свете зари, и воображение рисовало мне хлопоты с туалетным лотком Сесса и настоящую катавасию, когда дойдет дело до стряпни. В кухне мне всегда приходилось остерегаться бесшумно приближающихся кошек. Сесс в особенности умел материализоваться из ниоткуда. Как смогу я в автоприцепе готовить прямо при них, когда под рукой нет двери, за которую можно их выставить?
Впрочем, нет худа без добра. Закрытие Лоу-Нэпа, может, и поставило нас перед перспективой брать кошек с собой в отпуск (я лишь надеялась, что мне удастся это пережить), но оно также означало, что у Френсисов осталось несколько первоклассных кошачьих домиков и вольеров на продажу и мы могли купить себе то, что нужно.
Мы наняли фургон, чтобы привезти из Дорсета секции этой конструкции. Прошел слух, что нас видели ведущими грузовик, груженный доверху курятниками. По словам старика Адамса, в «Розе и Короне» обсуждалось, не планируем ли мы парк автоприцепов на новом поле, которое приобрели, а может, нас так увлек просмотр сериала «Хорошая жизнь»
[40]?
Я объяснила ему, что поле было куплено для Аннабель, а «курятники» представляют собой один-единственный кошачий домик. А, ну что ж, тогда он им не расскажет. Такая умора слушать все эти их выдумки о наших задумках и о планах Беннеттов насчет кладбищенского дворика.
Итак, кошачий домик на протяжении всей зимы лежал, разобранный на секции, на лужайке, покрытый непромокаемым брезентом. Он не мог нам понадобиться раньше весны, а Чарльз был все еще занят кухонным шкафом. Тем временем Тим Беннетт купил поле выше по переулку от нашего, потому что планировал расширить свой козий бизнес. Полли уже готова к спариванию, сказал он, поэтому подумывает взять вторую козочку – ему понадобится больше пространства, чем есть у коттеджа. А не мог бы он выпасать их вокруг границ кладбищенского дворика? – спросила я. Он всегда может обнести изгородью бугры и кочки. В конце концов, есть деревни, где пасут овец практически на церковном дворе, следуя средневековому обычаю…
Если он это сделает, вероятно, вспыхнут массовые волнения, сказал Тим. В любом случае ему бы не хотелось. Помимо всего прочего, можем мы представить, что люди станут говорить об этом молоке? Они уже и так достаточно судачат о ярко-зеленых куриных яйцах.
И это было правдой. Фред Ферри говорил, что от этих яиц у него глазной тик, хотя остальные жители деревни приписывали это к неумеренному употреблению сидра. Согласно мнению старика Адамса, то была Пляска Святого Витта на глазных яблоках, и от яиц такого не бывает.
Как бы там ни было, Тим купил поле и беспрерывно ходил туда-сюда с кольями для оградки. По пути он всегда останавливался поболтать с нами через стену изгороди, что, естественно, не прошло незамеченным. Чарльз тем временем, вдохновленный первым робким дыханием весны, снял с секций кошачьего домика брезент и заказал полторы тонны брусчатки для основания, на котором домику предстояло стоять. Когда ее доставили, то вывалили за нашей калиткой, при этом водитель грузовика сказал, что у него уже закончился рабочий день.
Все эти эпизоды были по кусочкам собраны вместе, как водится в деревне, и из них был сделан совершенно ложный вывод. Мы купили поле. Тим купил поле. Мы собирались вступить с ним в партнерство. Жилые автоприцепы на нашем поле, летние домики на его – ведь на лужайке у нас перед домом лежали полностью готовые секции построек. Видели, как он на своем поле вбивал в землю колья, чтобы обозначить границы участка. У нашей калитки лежала брусчатка для выкладывания дорожек. Мы собираемся открыться на Пасху. Заказы поступают в большом количестве. От нас ожидалось, что мы сколотим себе состояния.
