Равноправие — где его искать?
Официальная версия причины нынешнего противостояния России и «Запада» — неготовность со стороны западных держав видеть Россию «равноправным партнером». То есть, проще говоря, обида. Возможно, большинство войн в истории официально начиналось из-за обид: прошлых, не искупленных, нынешних, смертельных, требующих отмщения и даже — будущих, потенциальных, которые нельзя допустить. Но в текущем российском положении говорить надо скорее не о том, как обидно текущее российское положение, а о том, насколько обиднее оно может стать в результате наших действий. А также о том, насколько обида, которую мы затаили, это обида на «Запад» и насколько — на себя. Об этом — моя статья на сайте Карнеги (и в TheQuestion), написанная в 2015 году.
Вопрос, как России стать равноправным партнером Запада, как мне кажется, распадается на три: насколько Россия может быть равноправна с США и ЕС; дает ли конфронтация больше равноправия; надо ли быть союзником США и ЕС.
Отвечая на эти вопросы, надо очень точно понимать, что же имеется в виду под словом «равноправие» (как антонимом употребленного в вопросе прилагательного «неравноправный»). Формально, в соответствии с Уставом ООН, все страны мира почти равноправны, то есть имеют одинаковые права на международной арене — за исключением тех, что входят в СБ ООН (у них больше прав по принятию ключевых решений), и особенно тех, что имеют право вето. В этом формальном смысле России нечего беспокоиться. У России есть вето в СБ ООН, которое никому не приходит в голову оспаривать. Это высший уровень политического влияния, наравне с США. В то же время при наличии равных прав у разных стран, конечно, совершенно неравные возможности. Если страна не в состоянии обеспечивать себе достойное экономическое место в мире, то она так или иначе будет зависеть от крупнейших торговых партнеров, и экономическое давление на нее будет иметь успех. Аналогично если эта страна не в состоянии предлагать внешнеполитическую повестку, которая будет близка существенному числу других стран, если она не создаст себе репутацию выгодного и надежного партнера, то ее мнение не будет учитываться на международной арене, что также сделает ее неравноправной с признанными лидерами международной политики. Именно о подобном «неравноправии» мы и будем дальше говорить.
В этом смысле Россия, конечно, страна с урезанными по сравнению с развитыми крупными экономиками правами. Для начала Россия сильно зависит от ЕС экономически — как при наличии конфронтации, так и при ее отсутствии: торговый оборот — 500 млрд долларов; основные поставки сырья из России идут в ЕС; основные технологии и сложные промышленные товары идут из ЕС. Поскольку ЕС может при желании заменить Россию как поставщика и покупателя, а Россия заменить ЕС не в состоянии (сказка про Китай как альтернативу ЕС не выдерживает никакого разумного анализа), Россия в этих отношениях будет младшей и неравноправной. С политической точки зрения Россия полностью проиграла свою позицию на международной арене недальновидной политикой, попытками идти наперекор общему мнению, поддержкой стран, движений и режимов, пользующихся заслуженной репутацией изгоев, агрессивными действиями у своих границ. Так что и в политическом смысле у России «права» сильно урезаны, несмотря на право вето в ООН.
При этом нет никакой надежды достичь равноправия за счет конфронтации с таким мощным блоком, как США — ЕС. Конфронтация вообще плохой способ решать проблемы. А в условиях конфронтации на политической арене с блоком, к которому прислушивается и с которым активно сотрудничает практически весь мир (кроме разве что Северной Кореи), Россия оказывается в изоляции. В результате страдают ее экономические отношения, снижаются возможности для сотрудничества в областях, жизненно важных для ее развития. То есть ситуация эта делает Россию на практике существенно более неравноправной (хотя, возможно, более гордой).
Сделать Россию равноправной могло бы развитие диверсифицированной экономики и проведение той внешней политики, которая привлекала бы союзников, усиливающих своими голосами позицию России. И в этом смысле конфронтация — сугубо вредная вещь: экономику невозможно развивать в изоляции, а найти союзников в ситуации, когда ты сам провоцируешь конфликты, очень сложно.
При этом отсутствие конфронтации не означает необходимости вступления в союз. России совершенно не обязательно становиться союзником США и ЕС, в частности, если мы разумно опасаемся неравноправных отношений в таком союзе, с учетом слабости экономики и испорченной внешнеполитической позиции. Россия вполне могла бы занимать позицию неприсоединившегося государства, не торопясь связывать себя излишними союзническими узами. В случае если в стране начнут происходить серьезные изменения, которые вызовут быстрый рост диверсифицированной экономики, если на международной арене Россия наконец-то займет позицию умного, прагматичного и честного партнера, то спустя какое-то время можно будет уже не бояться союзов — Россия добьется равноправия исключительно за счет самосовершенствования.
Успех революции?
Война — особенно «маленькая и победоносная» — имеет официальные оправдания и реальные причины, но также она имеет и последствия — как правило, не соответствующие ни тому ни другому. Майдан на Украине в 2014 году — отличный образец маленькой победоносной войны, на примере которого можно изучать различия между «было» и «стало», «хотели» и «получили». Кое-что об этом я писал для украинского «Фокуса» еще 10 октября 2014 года — в конце 2018-го статья эта не потеряла актуальности.
Многие верят, что Евромайдан был реакцией на отказ Виктора Януковича от евроинтеграции и следствием его воровской политики. Эта вера удобна, так как предлагает быстрые решения: вернуть евроинтеграцию, сменить Януковича. Да еще Россия активно хочет помешать Украине «двинуться к свободе»: захватила Крым, устроила войну на Донбассе, и главная задача теперь — победить Россию.
Но правда в том, что вопрос евроинтеграции был лишь поводом для Евромайдана, как для восстания декабристов — Конституция, про которую солдаты на Сенатской площади думали, что это жена Константина, брата Николая I. Воровство Януковича также было лишь поводом. Сами по себе такие факты революций не производят: и в России, и на Украине есть устойчивая традиция обогащения власти, и Россия тоже последовательно отдаляет себя от Европы, но в ней никаких Майданов нет. В чем Россия и Украина действительно различаются, так это в размере подушевого ВВП. Майдан 2013-го — это протест против состояния украинской экономики.
К Майдану украинская экономика подошла с ВВП на человека менее 4000 долларов в год. В 1991 году, когда разошлись восточноевропейские сателлиты СССР, у Украины ВВП на душу населения был больше, чем у Польши. С тех пор украинский ВВП вырос всего в 1,8 раза. Ни одна страна по эту сторону Урала не показала такой низкий рост. Для сравнения: в Польше ВВП вырос в 8 раз; в Румынии и Чехии — в 5; в России — в 3,2.
Причина такой катастрофы (нахождение европейской страны на 111-м месте в мире по душевому ВВП, сразу после Монголии) не в Януковиче, а в проводившейся в стране последние 23 года политике «рыночного феодализма», сводившейся к эксплуатации натуральных ресурсов и активов, оставшихся от СССР, конкурирующими кланами олигархов. Невозможность людям повышать свой жизненный уровень за счет роста экономики компенсировалась субсидиями. То же самое происходило со многими предприятиями, которые активно компенсировали свою неспособность произвести качественный товар по приемлемой цене потоком субсидий.
