Такая ситуация предполагает значительные риски, особенно если реальный или номинальный рост ВВП окажется слабее, чем ожидалось. Есть и другие риски — скажем, риск единовременного снижения доходов бюджета в связи с введением так называемой эстонской модели, при которой налогами облагается не общая прибыль, а только распределенные корпоративные дивиденды. Эта схема должна быть введена с 2017 года
[61].
За последние годы грузинский экспорт сократился
[62], как и отчисления граждан, особенно из страдающей от рецессии России, где многие грузины живут и работают. Таким образом, прямые иностранные инвестиции становятся самым важным источником финансирования дефицита торгового баланса
[63]. В 2013–2015 годах ПИИ покрывали четыре пятых дефицита счета текущих операций Грузии
[64]. В особенности ПИИ были сосредоточены в энергетическом секторе, включая расширение Южно-Кавказского газопровода. По оценкам экспертов, только этот проект отвечал за 40 % общего притока ПИИ в 2015 году. Накопленный запас притока ПИИ также остается существенным — на уровне примерно 150 % от поступлений в счет текущих операций страны, что подвергает государство рискам в случае, если иностранные инвесторы решат уйти в связи с изменениями в бизнес-среде или ухудшением экономических прогнозов.
Неудивительно, что национальная экономическая политика Грузии (в отличие от молдавской или сербской) сконцентрирована не на расширении торговли, а скорее на привлечении прямых иностранных инвестиций. Европейские компании отвечают примерно за 50 % всех прямых инвестиций в Грузию, осуществленных после 2010 года, что делает ЕС предпочтительным партнером для страны. Грузия постоянно пытается зафиксировать статус-кво, укрепив связи с ЕС, и уже стала участницей Соглашения об ассоциации, предварительно применявшегося с 1 сентября 2014 года и полностью вступившего в силу с 1 июля 2016 года. Евросоюз отвечает взаимностью: примерно треть импорта в Грузию поступает из ЕС, 29 % экспорта направлено в ЕС
[65], стране выделяется особая финансовая помощь (с 2014 по 2017 год планируется потратить в общей сложности €410 млн)
[66].
Большинство граждан Грузии поддерживают прозападную политику правительства, что подтверждает репрезентативный опрос, проведенный Национальным демократическим институтом в марте 2016 года. Наблюдая движение постсоветской республики в сторону Запада, Россия, конечно, не бездействует. Главные ее интересы на Южном Кавказе связаны со стратегическим контролем региона и сдерживанием экспорта нефти и газа из Каспийского бассейна на запад через Закавказский энергетический коридор
[67]. Экспансия РФ началась еще в 1990-е, когда российская компания «Итера» скупала газотранспортную инфраструктуру и перерабатывающие предприятия, будучи монопольным поставщиком газа в страну. Попытки местного правительства ограничить экспансию «Итеры», а затем «Газпрома» привели к карательным мерам, таким как повышение цены на газ и запреты экспорта газа в Грузию. Поскольку стратегия России всегда заключалась в расширении своего влияния и овладении существующей инфраструктурой без серьезных инвестиций, Грузии (которая в другой ситуации, возможно, была бы рада сотрудничать с Россией) пришлось искать партнеров, способных обеспечить приток ПИИ, жизненно необходимых для поддержания внешнеторгового баланса страны. 2003-й и 2006-й были годами наибольшей напряженности в отношениях с Россией в связи с такими попытками, которые привели к взаимным запретам и обмену угрозами. В 2006 году Россия заблокировала свой рынок для грузинской сельскохозяйственной продукции. В то же время «Газпром» удвоил цену на газ для Грузии до 110 долларов за тыс. куб. м и объявил о дальнейшем повышении до 230 долларов за тыс. куб. м в 2007 году, что было самой высокой ставкой среди всех постсоветских стран.
Грузия ответила очередной активной попыткой диверсифицировать импорт газа (на данный момент Грузия покрывает бóльшую часть своей потребности в нефти и газе за счет импорта из Азербайджана; SOCAR, азербайджанская энергетическая компания, имеет крупные инвестиции в Грузии, а также обеспечивает энергию для всех регионов Грузии). В августе 2008 года война в Абхазии и Южной Осетии, казалось, поставила точку в развитии грузино-российских экономических отношений.
Европейские страны, в свою очередь, не торопились сближаться с Грузией. Несмотря на то, что на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году Грузии обещали членство в альянсе, желанный план действий по членству в НАТО она не получила. Безвизовый режим с Евросоюзом, который был важнейшей целью Грузии, предоставлен только в 2017 году — вопреки обещанию, заложенному в Соглашении об ассоциации с ЕС. Однако в грузинской истории появился новый игрок, причем выступил он так решительно, что России пришлось приостановить дальнейшие действия.
Транскаспийский международный транспортный маршрут, 4766-километровая часть Транспортного коридора Китай — Турция — Европа (ТРАСЕКА), — это китайский проект, в котором участвуют Китай, Азербайджан, Грузия, Казахстан, Турция и Украина. Этот маршрут полностью обходит Россию и эффективен в плане временных затрат для Китая, учитывая, что альтернативная Транссибирская железная дорога медленна и неэкономична. Финальный этап строительства железнодорожного участка от Ахалкалаки в Грузии до Карса в Турции
[68] должен был быть завершен к концу 2016 года — и он близок к завершению
[69], несмотря на то, что сроки не раз переносились. После окончания работ на этом участке Грузия станет важным транзитным узлом в транспортировке товаров из Китая, углеводородов из Средней Азии и с Кавказа, продовольственных товаров из Центральной Азии в Европу — и, конечно, в обратных поставках сложного оборудования.
